возвещает он,
обязуется куплями житейскими, да воеводе угоден будет» (2 Тим. 2: 5, 4). Все, что препятствует самоотвержению и вводит в сердце молву, – купля житейская. Гневно взирает на нее Бог, – отвращается от воина, обязавшегося куплею житейскою! Потому святой апостол убеждает ученика своего к истинному духовному подвигу:
“ты убо злопостражди яко добр воин Иисус Христов” (2 Тим. 2:3)»[53], – вспомнила она. Все – купля житейская. Раз в сердце молва – она, она…
Она стояла на службе и словно была и здесь, и не здесь. Пыталась слушать. Пыталась молиться. Отчаянная, мучительная служба. Когда ничего не слышишь. Когда не можешь собраться. Когда время идет, и уже Херувимская – а ты понимаешь: ты где-то не здесь. Ты где-то в молве. Но храм – это корабль. Ковчег спасения. Все-таки она здесь. Кто-то спит на корме. Кто-то поднимает паруса и вяжет реи. Она хочет к парусам. Как Артур Грэй. Но Артур Грэй был Артуром Грэем. А она – нет. Как сказал Тимка: «Кисель или кисея – все одно. Про слабаков».
Служба закончилась, и, наверное, она встала где-то не в том месте, прошла где-то не той стороной. Потому что подошла дежурная женщина по храму и сделала замечание, что такая взрослая уже девица, а ходишь в таких коротких платьицах. Лина слушала как сквозь туман, как сквозь какой-то звон в ушах. Улыбалась. Кивала. Соглашалась. И не понимала. Почему именно она? Почему именно ей? Вот, полхрама платья еще короче, чем у нее. И это взрослые тети, а не вчерашние школьницы, у которых только в эту пятницу прозвенел последний звонок. Но это не ее дело, вспомнила она. «Что тебе до того? ты иди за Мною» (Ин.21:22).
Лина взобралась в автобус. «Ветер с моря дул, ветер с моря дул, нагонял беду, нагонял беду. И сказал ты мне, и сказал ты мне, больше не приду, больше не приду…»[54] Страсти. Вздохнула она. И здесь страсти. «Видно не судьба, видно, не судьба…» «Как будто других песен нет», – отмахнулась она от назойливого мотива и вздохнула: Тим… Тим, Тимон, Тима, Тимка… Купля житейская. Снова – купля житейская…
Лина приехала, поднялась на этаж, попала наконец в квартиру и разревалась. Да. Из-за платья. Последняя соломинка, которая переломила спину верблюду. Вот только еще и думать сейчас, в чем ходить в храм. И в чем вообще теперь ходить. Потому что она привыкла, что можно всегда взять да и забежать в храм, какое-то личное событие или праздник, а теперь, значит, уже и не забежишь. Можно, конечно, как говорит бабушка, «сделать морду тяпкой» и ходить, как ни в чем ни бывало. Но это не тот выход. «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем…» (Мф.11:29)
