«Как пряничный домик со шпилем» – подумала девушка, забравшись к самому оконцу, в темноте которого заплясали огоньки, едва девочка зашла внутрь.
Полине было видно, как статная женщина с головы до ног в чёрном одеянии роется в только что доставленной корзинке.
«Видимо там, что-то есть. А я в сумерках не заметила» – вглядывалась Полина.
И тут кто-то схватил её, зажав рот рукой, и развернул на сто восемьдесят градусов.
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – прошептал Богдан.
Полина испуганно уставилась на опричника, который ослабил хватку, как только понял, что девушка его узнала.
– Что ты тут делаешь?
– А вы?
– Отвечай, когда старшие спрашивают!
Полина замялась и сказала нечто нечленораздельное.
– Что ты там бормочешь? Говори нормально.
– Я и говорю. Терем понравился. Любуюсь.
– Вот как. А ты знаешь, что бывает с теми, кто подглядывает за колдуньями?
У девушки отвисла челюсть, и задергался указательный палец на правой руке, которую она выставила в сторону окна.
– Верно, поняла. Молодец. Отвёл бы я тебя сейчас к брату, да могу пропустить, что тут творится. Сиди здесь и никуда не суйся, – пробурчал Богдан и, выпустив окончательно из рук Полину, пошёл вокруг терема.
Видимо не найдя лучшего места для наблюдения он вернулся и устроился около окна, за которым вдруг стало темно. Он отпрянул и присел на корточки. Полина повторила его манёвр. Сидя в высокой траве, они видели, как девчонка без корзинки проскакала по крылечку и побежала по тропинке в обратном направлении.
– Она лукошко там своё оставила, – прошептала Полина.
– Там травы, склянки, корешки я видел, как она их в кладовой собирала, – медленно произнёс Богдан.
– А кто она эта кол.. женщина в общем?
– Вторая супруга Никодима Потапыча. Прасковья Никифоровна. То, что мне удалось выяснить, выглядит премерзко. Ходят слухи, что она отравила первую жену боярина и на себе его женила. У самой сын уже Игнат был от первого брака, отец которого год до этого как представился. Всё бы нечего да люди стали подмечать, коли невзлюбит она кого, так худое с тем человеком приключается. Боярин долго не верил. Видать любовных зелий из её рук немало выпил. Но когда вошёл в возраст его сын, то вдруг стал чахнуть и помер. Люди намекать стали, что, мол, мачеха извела, чтобы наследство только её Игнату досталось. Вот тогда-то Никодим Потапыч и объявил, что его имение после смерти церкви отойдёт. Супругу в отдельный терем выселил, и молиться наказал. Игнат из дому сам ушёл. К царю поехал. Получилось ему убедить Ивана Васильевича, что отчим его в любой момент к польскому королю в услужение уйдёт. Приезжала за три года комиссия дважды, но так ничего и не отыскала. А тут он в рейде вместе со мной и Фёдором был.
