– Да с такой роднёй лучше оставаться сиротой, – не удержалась от комментария Вика.
– Да, – Иванка грустно рассмеялась. – Но это не самое страшное. После того как ты отдашь свою невинность мужчине. В тебе проснёться внутреннее око и ты начнёш видеть умерших сестёр, видеть адские муки которым их подвергают обитатели ада.
– И что мы все обречены?
Возмущению Виктории не было предела. Жизнь сироты не сахар и после всех лишений выпавших на её долю ей ещё предстоит гореть в аду, вместо того что бы не жить свою попку посреди райских кущей, это после всего пережитого в смертной жизни. Не справедливо!
– О нет! – горький смех Иванки, стал злым, полным безнадёги и тёмного безумия. – В своём милосердия господь дал всем сёстрам призрачную надежду на то, что чаша первого греха может быть переполнена благими делами и творец простит всех нас, даровав вечную жизнь на небесах.
– И что же вы столько времени мнёте сиси, за столько веков, можно было не то, что чашу первого греха наполнить, можно было и полную кастрюлю грехов искупить.
Смех древней воительницы стал пугающим. Показалось, или Иванка стала немного выше ростом, плечи раздались, мышцы начали наливаться не человеческой силой.
– У этой чаши нет дна. Тысячи сестёр погибли стараясь убереч человечество от стремящейся поглатить его тьмы. Мы умирали сражаясь с демонами, падшими ангелами, ведьмами, могущественными колдунами и прочей нечистью. А ему всё мало! Он не простил даже лучших из нас.
Определённо Иванка росла, прекрасная воительница таяла, растворялась, терялась в перекаченой стероидами бабе. Кожа лица обътянула череп так, как буд-то ей сделали неудачный пластику лица.
– Я сделала много добра для людей и во имя его. Я удержала тёмные врата, когда орды нежити пытались прорваться в наш мир. Разрушила дом пяти слёз падшего ангела Азраила, лишив его возможности находиться в нашем мире. Убила Спящего колдуна насылавшего на людей чуму. Я подарила этому миру двух дочерей и сына… И что я получила взамен, ночи полные кошмаров, в которых обитатели ада обещали мне самые страшные унижения и муки.
Не выдержав натиска растущей плоти, кольчуге порвалась и разлетелись вокруг с тихим металическим звоном. Пылающие гневом зелёные глаза потухли в окутавших их словно густой туман тьме. Кожа на лице лопнула обнажив скалящийся черем, скрывавшегося под ней, Безобразного Идола. Мужское естество грузно повисло между перекаченых бёдер и тут же начало востовать, твердея от переполнявшего Иванку желания.
