Зимой угрожала другая беда – набеги Стаи. Обезумевшие от лютого холода и голода волки из проклятых лесов, что растут в окрестностях Излома, каждую зиму сбивались в огромную стаю. Несметное их количество саранчой проходило по приграничным деревням. Случалось, до единого вырезая всех жителей, если не повезло в недобрый час оказаться без защитника.
В Золотых Орешках такой беды не было. Стоило Каррону Защитнику выйти на холм – во-он тот соседний с этим, где сейчас лежит на мягкой травке она, Кира. Звериный поток замедлял бег, поворачивал мохнатою рекою, по широкой дуге огибая деревню.
Когда Стая пришла в Золотые Орешки впервые, они с Микоркой уже были большие. По восемь зим обоим миновало – поди удержи в тёплой избе. Пробрались тогда в овин, что на выселках, и спрятались, глядя через щель наружу. Ох и отходила за это обоих тётка Олёна, Микоркина мать, когда все раскрылось – неделю сесть не могли. Но Кира знала, она никогда не забудет увиденное.
Каррон стоял, спокойно опустив руки, и смотрел на стремительно приближающуюся Стаю. Спины огромных волков заполонили все пространство у подножья холма и весь берег Широкой, а из леса прибывали все новые и новые. Задние напирали на передних, повизгивая и взвывая от нетерпения. Мелькали клыки размером с добрый нож, мотались красные языки.
Вдруг Защитник Каррон гаркнул. Да так, что Кира с Микоркой вздрогнули от неожиданности, покрылись мурашками, несмотря на тёплые тулупчики из овечьей шкуры. Слово это они не разобрали, но прозвучало оно громче грома. Передние взвизгнули и охолонули, взрывая снег и кашляя красным на белое. Задние топтали их, не успевая остановиться. Возникла сумятица. Звери глухо рычали, скаля острые клыки, взлаивая от нетерпения. Кружили и подскакивали возбуждённые, подзадоривая друг друга, но не смели двинуться дальше.
Внезапно море спин раздалось в стороны. По образовавшемуся коридору не спеша шёл огромный седой волк. Остальные, поджав хвосты, стремились убраться с его пути как можно быстрее.
Вот какой-то бедолага зазевался, и тут же мощные челюсти хватанули за плечо. Жалобно взвизгнув, отброшенный в сторону принялся зализывать свежую рану, огрызаясь на голодных сотоварищей – жестоки порядки в Стае.
По мере приближения вожак текуче выпрямился, поднимаясь на задние лапы. Несмотря на сгорбленную спину и звериное тело, его походка не казалась неуклюжей. Напротив, сквозила грацией и мощью опытного воина. Не останавливаясь, он подошёл к Каррону в упор. Наклонился, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
