Авия взяла мою руку и занялась поиском.
– Вот смотри. Тебя расценили в пятьсот восемьдесят три эмм. Надо же, больше, чем я ожидала. Оплата будет в зависимости от курса пекуний, примерный способ – это умножить в два раза (значит, моя голова стоит тысячу сто шестьдесят шесть пекуний, не дурно). Если число эмм нечётное, значит, ты в розыске, – продолжала девушка, наклонившись ко мне и нежно держа за предплечье, отчего мне стало жарковато. – Можно ещё кого-нибудь проверить для сравнения. Хотя, у тебя не прокачена армилла, лучше смотреть на моей.
Она отпустила мою руку и откинулась на спинку кресла, взглянув в окно. Почему-то вспомнился Ноон.
– Проверь Ноона?
– Твоего соседа в Адвене? Хорошо. – И стала ловко и быстро водить по пузырю в своей армилле. – У него сейчас пересчёт. Нужно будет попозже проверить.
– Может, с ним что случилось?
– Главное, он жив. Кстати, мёртвым в зависимости от причины смерти, тоже зачисляют эмм.
– А какую опасность представляют мёртвые?
– Не согласна. Умершие от заразных болезней представляют большую опасность. Как и заминированные, токсичные. Если ты принесёшь такую голову, с тебя вычтут пекунии. Умершие от старости, несчастного случая, неинфекционных болезней или головы, которые уже сдали, – ноль эмм. Так же никуда не сдашь голову того, кто не в розыске или не состоит в азорде, хотя эммы им начислены. Это всякие среднестатистические рабочие.
– Тогда проверь Ёрка и Стру?
– Они сейчас в Адвене?
– Да!
– Двести семьдесят и … четыреста шестьдесят восемь эмм.
Думал, кого загадать дальше. Может, проверить своих новых друзей или Джакули? Но вдруг понял, что так и не выведал ничего о своей собеседнице. Мне хотелось узнать не столько о её эмм, сколько…
– Авия, а расскажи о себе? – вежливо предложил.
– Неожиданно, – с улыбкой произнесла девушка и отключила армиллу.
– Обо мне ты всё знаешь из допроса, а я только немного о Дааксе и совсем ничего об остальных.
– Хорошо. Это справедливо. Я – Авия. Но это ты и так знаешь. Это имя мне дали, когда заселяли в Адвену. Здесь нахожусь больше трех анно, это около четырёх земных лет. Попала сюда на пассажирском самолёте, который потерпел крушение, влетев в пустоту… – тут её интонация резко сменилась, она сделала выдох, а взгляд устремился в одну точку. – Мы разбились в этой проклятой пустыне. Большинство погибло в авиакатастрофе. Сначала в живых осталось двадцать семь человек, сидевших в хвосте самолёта. До сих пор могу вспомнить лицо каждого, хотя никого не знаю по имени. Многие были сильно ранены и истекали кровью. Они медленно умирали прямо у меня на глазах. Одни уходили очень тихо, другие мучились с громкими криками и стонами, в том числе и маленькие дети. Ещё часть отправилась за помощью и не вернулась. Мы пытались их спасти как могли, но медикаментов не хватало. Среди выживших не было никого, кто хорошо разбирался бы в медицине. – Казалось, Авия пыталась проглотить огромный камень. – Нас нашли быстро, всего через сутки после крушения, но в живых оставалось лишь двенадцать человек. Мы лежали без движения, словно мертвецы, в целях экономии последних капель воды и сил. Столько было рассуждений о смерти. Никто даже не узнает, что мы умерли. Нас не похоронят, не порадуют души цветами. А мы не знали, где умираем. Все даже как-то приготовились…
