Рассмотреть его было сложно, мы находились внутри какой-то гладкой капсулы, от которой ужасно свербело в глазах из-за движущихся и перетекающих ярко-кислотных цветов, окружающих нас. Здесь не было ничего, ни окон, ни дверей, отверстие, через которое мы попали, затянулось.
Они сразу кинулись делать жгут из пояса Даакса мне на ногу и параллельно что-то обсуждали. Но их я не слушал, мне в левую голень выстрелили длинным штырём толщиной с палец, так что орал от боли и видел, как фонтаном лилась моя кровь.
Кровотечение остановилось, а кричать я меньше не стал. Тогда Даакс достал из своей мантии один из его шприцов и вколол мне…
Союзники
Проснулся я на кровати и точно не в «Острой игле». Это было чистое медицинское учреждение. Я в полном одиночестве, подключённый к капельнице, находился в просторной комнате, в которой стояло несколько железных кроватей. Солнечный свет проникал через большие ромбовидные окна с красными подоконниками. На улице виднелось много зелени. Возле моей кровати располагались два стула. На одном из них стоял горшок с фосфоритой.
Кровать была намного мягче и удобнее той, которая у меня в «Острой игле». Порадовало чистое белое постельное белье. Но насторожило, что одна из кроватей была сломана и железные части погнуты. Возле неё было всё расцарапано: пол, стены, потолок.
Когда попытался пошевелиться, заметил, что в моём мочевом пузыре стоял катетер, введённый туда через интимную часть тела. Это была своего рода фиксация, так как другая часть катетера была присоединена к кровати, и вырывать его не хотелось ни в коем случае.
Сложно было понять, мы попались или нет. Последнее, что помню: мы запрыгнули в кислотно-яркую капсулу. По пробуждению мне ужасно хотелось есть.
– Очухался уже? Только не вздумай бежать, а то достоинство оставишь, и я не про моральные качества, – захохотал, зайдя в комнату, худощавый мужчина в белом халате без рукавов и пирсингом по всему телу. – Ты ведь жрать будешь хотеть после моего лечения. Скоро принесу.
– Стойте! Кто вы? Где я нахожусь?
– У меня в палате! Не в морге, ха-ха-ха, не надейся. Твою простреленную ногу не составило проблем вылечить. Кость оказалась не повреждена, только мягкие ткани. Сейчас еду и штырь принесу показать, которым в тебя выстрелили.
– Стойте!
Но лысый и очень бледный мужчина, вместо волос у которого шипы пирсинга, меня не слушал и вышел, эффектно махнув тканью шторы, которой эта комната закрывалась.
«У меня в палате! Это что, доктор?»
