С портрета Спао сползла мишура, ты хотела поправить, но задела рукой Вифлеемскую звезду – игрушка упала, разбилась, окропив твои пальцы кровью. Ты не любила алое, захотела смыть, открыла холодильник, и увидела, что там ничего нет, кроме марганцовки.
Княжеские палаты безмолвствовали своей гордой роскошью, страсти были слишком низменны и не достойны, поэтому во дворце им не место.
Вдруг явственно представилось, что Нинаж возится с рассадой, ты почему-то была уверена, что в данный момент она занимается именно этим, и не подозревая, что все эти будущие цветки обречены на гибель от холода, ведь январь – месяц у нас не такой тёплый, как в субтропиках Тихого океана, где сейчас охотились за тиграми и экзотическими ростками милые.
Всё поплыло, завертелось перед глазами. Анальгин был материальнее камелий. В смертельных, крепких объятьях боли ты была жалкой игрушкой, слабой, не способной дотянуться до ставшей невообразимо далёкой марганцовки. Но, кроме тебя, это сделать некому. Это никто не сделает за тебя. Князю, богиням, всем людям на этом уровне одиночества всё равно. И они тысячу раз правы в этом своём безмолвии. Если у человека нет сил жить, по законам естественного отбора он должен уступить – это апрр…брр..брр…
Воздух стремительно заканчивался. Другие цвета вступали в свои права, но неслучайно в утренний борщ я добавляла специи.
Прости, Нелия, но уничтожить живое не возможно. Ты можешь умереть, только если перестанешь существовать. Но мне нужно Небо, поэтому я буду держать твою руку, когда ты откроешь холодильник, буду слушать вместе с тобой свист вылетающей пробки и вдумываться во вкус очищения.
Серый вермут
26-27 декабря 2004
К столу ты подошла уже с ничего не видящими глазами. Серость завоевала этот мир в неравном бою в 17.46, 17-47. Что-то новое, неизведанное таилось в сером вине, звало и томило загадкой – оказалось, что это не кровь Христа, а банальна мутная цунамщина – один из загонов, которыми щедро снабжает мир поле из камелий. Было бы по меньшей мере странно, если бы роса, затаившаяся на зорьке в лепестках нежного цветка, не нашла коммерческого применения – вот и стали её купорить в бутылки и рассылать по свету под красивым названием «Вермут». Открыла крышку, сделала три глотка. Всё равно тайна в сущности ничего не стоила – дешевка в красивой упаковке. А ты чуть было не проспорила за неё душу. Сотни раз говорила мама и сестры, что нет смысла спорить о тех вещах, в которых ты не уверена – что ж, в этот раз им удалось предотвратить…
