В этот же день мы похоронили погибших. И Миху тоже, хотя он был не местный. Миха как-то сказал, что "если че", хотел бы лежать в той земле, на которую ляжет. Семь “двухсотых” итог короткого боя: Ширик, Миха, Андрюха, Слон, Костян, и еще двоих убило осколками при обстреле. На следующий день я поехал домой. Сдух поехал вместе со мной. Оставшиеся в живых присоединились к другому отряду, а Терминатора отправили в местную больницу, с тем чтобы потом переправить в Ростовский госпиталь.
10
Я открыл дверь квартиры. Мои девчочки уже ушли. Стоял их вкусный карамельный запах. Я сел в прихожей и с полчаса просидел с закрытыми глазами. Хорошо дома, Господи, как все-таки хорошо дома. Я взял телефон и набрал Наташу.
– Привет, Ната, я дома.
– Слав, – произнесла она со вздохом облегчения, понятно, что сейчас кто-то был у нее на приеме и Ната не могла кричать и прыгать по кабинету, но радость звенела в голосе, – я через час приеду. Перекуси пока что-нибудь, а я приеду и приготовлю тебе поесть.
– Хорошо, целую.
Когда я находился "там", то мы, конечно, перезванивались, но это было такое короткое общение. Я уходил воевать добровольно, поэтому ощущение разлуки только иногда приобретало для меня привкус безысходности, чаще всего по вечерам, когда я представлял как они ложатся спать и что с ними, такими беззащитными будет, если меня убьют. Тогда я брал телефон и звонил Натке, но чтобы не показать своих мыслей и переживаний говорил, по возможности, кратко, просто интересуясь их здоровьем и "как вообще дела". Натке я запретил звонить, объясняя это тем, что здесь иногда стреляют и звонок может быть совсем некстати в такой момент. Я только сейчас понял, как тяжело она переживала, как сидела по вечерам, уложив дочек спать, и глядела на телефон в надежде, что вот сейчас я позвоню. Эти долгие-долгие вечера в ожидании, со включенным телевизором, по которому передают последние известия с места боевых действий. Говорят, нет ничего хуже, чем ждать и догонять, так вот Натка три месяца ждала.
Потом мы сидели на кухне и я ел вкусную Наткину курицу, которую так любил.
– Работы нет, вот у Светки муж уже год не может найти работу, – Натка смотрела на меня любящими глазами. Она была в одном халатике, и ей это очень шло. Я смотрел на нее и радовался, какая она маленькая у меня и хрупкая, красивая. Хрупкая, но сильная, я со своей войнушкой совсем забыл о том, что женщине в доме без мужа очень плохо. Забыл. Но мужчине дома, пусть с любимой женой, но без дела невозможно совсем. Мужчина от этого портится и приходит в негодность. От него начинает пахнуть вином и чужими женщинами, потом просто перегаром, потом он умирает, и его хоронят. Это вечная проблема общежития мужчины и женщины. Женщине нужен мужчина и дом, мужчине – дело и женщина. Именно в такой очередности.
