– Ладно, беги на урок, а то подумают…
– …что у меня живот болит. Я им так и сказала, – улыбнулась девочка.
– Всё, беги.
Аня потянулась, чмокнула меня в нос. Без оглядки шмыгнула из комнаты, мелькнув на прощанье подолом школьного платьица.
Обещание Аня почти сдержала. Каждый день после уроков мы репетировали торжественную линейку и танцевальные номера ко Дню Комсомола, который выпадал на воскресенье, однако мероприятие запланировали на пятницу.
Аня вела себя – как подобает визгливой восьмикласснице – насмешливо и беззаботно, не обращая особого внимания на требовательного педагога. Лишь порою, во время репетиций, ловил на себе её пристальный взгляд. А ещё на прогонке танцевальных номеров, в перерывах, она норовила присесть где-нибудь на столе или на спинке стула, забраться с ногами, и, вроде случайно, так поддернуть концертную юбочку и развести коленки, что бедные мои очи враз прикипали, будили Демона, который начинал похотливо урчать и желать недозволенного.
Я не замечал соблазнов. Притворялся, что не замечаю. Раздразненный нечаянными видениями и переливами её смеха, я покрикивал на пионеров, которые путали слова, или ещё по какому пустяку, лишь бы унять тёплую волну, заполнявшую сердце.
После репетиций я разлучал нас не только в пространстве, но и во времени: отпускал Аню пораньше, обязательно с попутчиками, чтобы девочка не надумала поджидать меня в укромном месте.
Так мы дожили до пятницы.
Глава четвертая
27 октября 1989. Городок
День Комсомола – праздник ответственный. Не годовщина Октябрьской революции, ясное дело, но готовились основательно. Администрацию школы заранее предупредили о высоком начальстве из райкома, из отдела образования, а ещё совхозные шефы пожалуют.
Это было моё первое мероприятие такого уровня. Директор, старый партиец, посоветовал расстараться, чтобы гости убедились, как в нашей школе комсомольцы перестроились, ускоряются, гласность приветствуют – по заветам самого Михаила Сергеевича. Возможно, от того моя карьера педагогическая зависит, даже жизнь последующая: заметят в райкоме Партии активного пионервожатого, продвинут по комсомольской линии, в номенклатуру включат.
Я не подвёл. Пионеры, вышколенные недельными репетициями, старались на славу. Вначале была торжественная линейка во дворе школы, затем никому не интересные речи гостей о верном соратнике Партии. Мои подопечные изображали внимание, дожидались своего выступления. После окончания официальной части перешли в актовый зал. Тут и началась музыкально-поэтическая композиция, а затем танцевальные номера. Я присел в первом ряду, следил за концертом, порой подсказывал, подправлял, но особого участия не требовалось – давно учено-переучено.
