Брели молча, затем молча ждали троллейбус, молча ехали, зажатые понурыми киевлянами. При иных обстоятельствах воспользовался бы теснотой, но теперь она обратилась вынужденным придавливанием двух случайных попутчиков.
Вышли у дядькиного дома. Скорее продрались, выпали. Протискивание добавило румян нашим кислым лицам. Выскользнул первым, вытянул девушку, подхватил на руки, бережно опустил. Майя пахла фиалками. Случайная близость царапнула сердце бенгальской искоркой.
Вошли в парадное, поднялись лифтом на пятый этаж.
Отпер двери своим ключом. Пропустил Майю в прихожую, помог снять курточку, сапожки. Разделся сам.
Лишь потом заметил, что на вешалке, возле дядькиной куртки – женский плащик и шарф. Из ванной раздавалось журчание, разбавленное напевами о сердце красавицы, склонном к измене.
Вечер 22 ноября 1991, Киев
По всему выходило, что дядька не один. Меня не ждал, да ещё с девушкой.
– Дядя дома? – шёпотом спросила Майя.
– Больше да, чем нет. И не сам, – кивнул на женский плащ.
Майя ещё больше смутилась.
Обстоятельства предполагали одно из двух: либо тихонько одеться и уйти, либо проходить в гостиную, где, видимо, расположилась незнакомка.
Уединиться с дамой мы бы дядьке не помешали, как и он нам – три комнаты позволяли свиданьичать без посторонних очей. Но инкогнито фигурантов нарушиться, а этого дядька допустить не хотел, если учесть отсутствие прихожанок во время моих сессий.
Однако увести Майю сейчас – не совсем удобно. К тому же, после знакомства надумал расстаться.
Нужно было решать, и я решил: взял девушку за руку, повёл в гостиную.
Как и предполагал, там находилась миловидная дамочка, ненамного старше меня, с печатью высшего образования на всполошенном лице и неподъёмной энциклопедией на коленях. Наш визит, очевидно, стал для неё неожиданностью.
Возле дамы на журнальном столике располагалась бутылка «Рижского чёрного бальзама» (дефицит неимоверный по нынешним временам!), рядом – два вычурных бокала, хрустальная ваза с конфетами и фруктами.
– Доброго вечера… – Я остановился в дверях.
– Здравствуйте, – пролепетала Майя.
Дамочка изумлённо уставилась на гостей. Задержала взгляд на Майе.
– Доброго вечера… – Залилась румянцем.
Под гостьей скрипнуло кресло. За стенкой бубнил соседский телевизор. В ванной комнате пел дядька. С портрета на книжной полке подмигнул Гоголь, любуясь удачной постановкой финальной сцены незабвенной комедии.
– Мы… – начал я, проходя в гостиную и подтаскивая деревянную Майю. – Я – Эльдар, племянник Бориса Антоновича. Это Майя – моя девушка. Мы в гости. Ненадолго.
