Он спал постоянно в одежде, в иной день выпивал по 2 бутылки, и становился похож на заплывшего от укусов пчёл, к тому же вокруг него вырастала помойка – на полу, на стульях – везде.
И однажды, когда он положил незатушенную сигарету на основание коробка спичек, я не выдержал и дал ему затрещину.
Он начал обижаться, чуть меньше пить, но предпринял попытки пугать меня закрытием двери, а также всё больше наглеть.
Дело недолгое, к нам уже подтянулся Андрюха.
Андрюха был сосед суровый, тёмный, но при этом абсолютно соблюдавший кодексы «понятий». Он помог мне осознать, что есть вещи в жизни, правильнее которых нет законов – понятия о человеческой чистоте, о взаимоуважительном существовании.
После первой серьёзной зарплаты на лесопилке, я взял литр самогона, мы его, как обычно пофилософствовав, выпили с Виталей.
На следующий день я взял ему ещё бутылку, и с утра следующего дня начал утро с того, что от души дал ему корпусу и по морде.
Он был жалок, не отвечал, но убрался и ничего не просил.
Я уехал в город купить некоторые вещи и прогуляться. Мне позвонил Андрюха, сказал, что есть проблема.
Я приехал, и мы вместе нагрузив ему, что ему звонят блатные и требуют 10000, отправили его в рабочий дом, ибо нет императоров на земле, коим всё позволено, но ничего не положено.
Его сумку мы выбросили, выпивая по дороге остатки купленного ему алкоголя, в кусты с дороги, она повисла на дереве, а о нём более не слышно ни вести, ни духа.
Среди людей не первого сорта, а скорее даже не людей, он отличался странным поведением причём его странности была даже обоснована – он служил в Чечне и был уволен по статье 228.
На заводе по производству пеноблоков из бетона работали 4 человека – я, он (его звали Рома) и 2 пидараса. Пидарасами они были не потому что занимались гомосексуальным сексом, а потому что так относились к людям и к друг другу. Один был адыг, то есть уроженец адыгеи, другой с Краснодара, кубаноид, если можно так назвать не самых лучших представителей среды обитания на юге России. Их задачей было выдрочить меня и Рому. Вся территория производства, замаскированная под производство дома, была под столбами камер видеонаблюдения. Роме нужно было отправлять деньги семье – жене и ребёнку, но рабочий дом – такая система, где твои личные человеческие мотивы никому не интересны, а он ещё скрывал это, и его излишняя экономия заключалась в стрельбе сигарет, спичек и нелицеприятном страдании, выводившем всех из себя.
