Я занял койку в покрасочной. В этот же день она освободилась от Графа (или Графина), потому-что его выгнали за с ними совместную пьянку.
Буквально через несколько дней после моего заселения возник первый конфликт доминации за территорию.
Петрович ушёл с того дня в сильный запой и был на грани выселения, а в помойной жизни быть выкинутым было постоянной угрозой. В игре доминации всегда нужно выкинуть кого-то заняв его место и лучшее положение.
На грани его краха я сделал жест вежливости, подарив ему пачку длинных сигарет с фильтром «Корона 100». Петрович остался. На меня он смотрел чуть зло, но мир помойки принял меня в свой сумасшедший круговорот.
Он был действительно чуть сумасшедший. Слыша иногда мысли, и разговаривая сам с собой в контексте общей ситуации, он хоть и казался слабым, был в душе гордым и сильным воином, а также обладал душой поэта, явление очень редкое в наше 20-х годов 21-го века время.
Дальше я всё пытался угодить ему, не просто так конечно всегда, но то угостить чем-то, то наоборот попросить что-то или о какой-нибудь услуге, вообщем наладить дружеские отношения. Он не особо хотел сближения, скорее чтобы его и его покой не нарушали.
Разумеется, было и определённое напряжение и от того, что его женщина была единственной мало-мальски привлекательной женщиной в коллективе. Вообщем борьба шла за позицию в доме и на свалке с помощью красоты, интеллектуального превосходства. А также материальных уступок и претензий. Они, как алкоголики, зарабатывали мало, на пол порядка меньше чем я. Иногда это накаляло ситуацию, но это было скорее на уровне телевизионного шоу, потому, что все понимали своё место.
Позже мы несколько сдружились с Петровичем, но конфликт с Олегом Борисовичем «Самцом», о котором можно было бы написать целую главу, поставил нас на грани смертельных врагов.
А дело было так.
Мы с Самцом всё время ругались. Он был опытный человек, но жуткий зануда, хитрец и алкаш. Всегда пытался обратить внимание на любую мою ошибку выставив, или выдавив за пределы «хлебных» мест на базе. Но я, будучи более интеллектуально развитым, поставил его в положение близкое к проигрышу. И он, не имея других инструментов, кроме пьяного наглежа, однажды ночью пришёл ко мне после сдачи базой металлолома с двумя бутылками самогона и начал конкретно наезжать.
Мне пришлось доложить в завуалированной форме начальству о пьянке. На следующий день искали «крысу». А люди там там все сидевшие, «с понятиями». Но я скорее выглядел как случайно оказавшийся в середине заварушки и пострадавший, чем виноватый.
