– Ключ не там.
– Точно? Я на всякий случай проверю.
Пальцы гладят бедро через ткань, а я даже ни единым мускулом дрогнуть не могу – мою морду как раз видно с КПП. Приходится держать фасон.
– Карман порвёшь.
Насмешливые чёрно-голубые глаза не отрываются от моего лица, а рука перебирается во второй карман.
– Я нежно. О, нашёл… А, это не ключ, извини… Вот он, – Ру выуживает металлический брелок.
Открывает багажник, бросает свою сумку рядом с моей и занимает пассажирское место.
Охлаждённое системой кондиционирования сиденье эргономично подстраивается под спину, и я повожу плечами, наслаждаясь ощущениями. Ох, этот «Мустанг»… Так и трахнул бы его…
Справа доносится тихое:
– Извращенец.
Я потираюсь затылком о прохладную кожу подголовника и мурлычу:
– А то я не знаю, как ты кончаешь от того кастомного «чеха».
Он смеётся:
– Да ты сам дрочишь на любой крупный калибр, так что заткнись.
– И вовсе не на любой… – я прохожусь заинтересованным взглядом по его штанам.
– Сексуальная объективация – дурной тон в нашем высокоразвитом обществе, – заявляет Ру менторским тоном.
Я изображаю оскорблённое «ах!», и он ухмыляется.
– Кароче! Заводи уже. Смотрины сами себя не организуют.
Облизав губы, я – наконец-то! – выжимаю сцепление и поворачиваю ключ. Мотор взрёвывает, и по телу пробегает ощутимая волна удовольствия – не то чтобы сексуального, но близко…
– Ладно тебе. Никакие это не «смотрины».
Машина выезжает из проулка на широкий проспект, и я добавляю скорости.
– А если они прямо скажут, что против?
С тревогой смотрю на Эйруина – вечно он что-то там сочиняет, беспокоится, – однако он уставился в боковое окно.
– Не скажут! У меня ахуенные шнурки, ты просто их ещё не знаешь.
– Какие шнурки?.. – он косится в хмуром недоумении.
– Ну, родаки.
– Блядь, где ты эти словечки берёшь? Каждый вечер кладёшь под подушку словарь тупого молодёжного сленга?
– Ну, в нашей семье так говорят! Извини, если у вас по-другому!
Между нами мгновенно повисает тишина настолько ледяная, что, несмотря на кондиционер, в этот жаркий день я бы с удовольствием съел её вместо мороженого. Приходится бросить коробку передач и сжать запястье Ру – крепко, чтобы не вырвал.
– Прости, ступил. Я не хотел. Но я – за тебя. Даже если представить, что они будут против – хотя я уверен, что такого не будет, – я буду за тебя.
Он фыркает:
– Ага, «если весь мир будет против, я буду подавать тебе патроны» и прочее дерьмо.
Я бросаю на него насмешливый взгляд:
– Ну, если возьмёшь крупный калибр, то – да, буду подавать.
