Интересно, что поначалу, когда изобрели генетические карты, они безошибочно показывали наличие мутации, даже на ранних сроках – началась волна абортов, люди вздохнули с облегчением, – но потом перестали. Конечно, прессу тут же наполнили истеричные статьи. Объяснения шли в двух направлениях: или мутации каким-то образом осознают себя, скрываются от уничтожения (вплоть до того, что все генномодифицированные – это рой с общим разумом), или же процесс контролирует некто со стороны – гениальный злодей, а то даже дьявол. В общем, стандартные броские заголовки.
Но это и в самом деле странное явление: посмотрит врач на результаты обследования, скажет, что всё нормально, а по факту рождается мутант. Вот я, например, первое время выглядел совсем обыкновенным малышом – пока не начали расти крошечные острые зубки. Моя-то маман была счастлива – это её наследство, но вот обычным людям, думаю, зубастый младенец не показался бы особенно милым. У нас в школе многие выглядели обычно до подросткового возраста, а затем – у кого вдруг цвет кожи менялся, у кого внутренние органы перестраивались. Но тут, в Данбурге, изначально было ясно, что они генномодифицированные, а если нет? Конечно, подобные перемены становились неприятным открытием для родителей, которым обещали нормального ребёнка. Многие подавали в суд – и на клинику, и на врача, – но для аборта уже поздновато.
В случае с Эриком, думаю, всё было понятно сразу – с такой-то внешностью. И если от него отказались сразу после рождения, то это почти наверняка значит, что родители были обычными. Мутанты как правило детей не бросают – многие ещё помнят времена, когда выживать нам было слишком трудно.
– Вы жили в гетто?
– Нет.
Прозвучало слишком резко – как знак, что этот разговор стоит прекратить.
С детства жить одному среди людей – наверняка это было хреново. Подумав, я так и не решил, высказать ли сочувствие – может, его это заденет, – поэтому решил свернуть беседу.
– Кхм. Ну ладно, завтра нас ждёт новый марш-бросок по территории стройматериалов, а пока – давайте отдыхать.
Другой вопрос, который не давал мне покоя после трибунала, – как Эрик умудрился выстоять против шестерых? Даже если он не такой уж ягнёночек, парни там были крепкие – ума с гулькин хрен, зато занятия в спортзале не пропускали.
Раньше, давно, я сам проводил тренировки у своих парней, но вскоре бросил это дело. Мне приходилось постоянно сдерживаться, всё-таки человеку против мутанта трудно, – а без личного участия, просто так наблюдать – скучно. В последние годы ходил на тренировки только изредка, проконтролировать, что они не совсем уж там балду пинают, а в основном следили сержанты.
