– Я не знаю, что произошло… Если тебя интересуют подробности твоего зачатия, то да, ты догадалась правильно: твоя мать не по доброй воле согласилась. Она вообще не хотела иметь детей, потому что нагадала: именно ребенок будет причиной её смерти. Люциусу пришлось пригрозить, что он самолично немедленно её порешит, если она не согласится. Поэтому ей пришлось уступить, а что было дальше, я не знаю и гадать не намерен.
– То есть моя мать ненавидела меня?
– Не возьмусь утверждать, но вполне возможно, что именно так.
– Выходит, есть вероятность того, что Люциус её прикончил, защищая меня, – раздраженно хмыкнула Алекто, резко поднимаясь с кресла. – Что ж, мило, очень-очень мило… Как много интересного я узнала о своих родителях и опекунах за последнее время. Ладно, мне пора. Всего доброго, отец. Не забудь охрану предупредить, что бы препятствий мне больше не чинили, насколько я помню, ты свободный проход пообещал.
– Он будет, девочка моя. Только постарайся им не злоупотреблять.
– Не хочешь меня видеть?
– Видеть хочу, но если ты будешь появляться здесь без повода, мне будет сложно объяснить это моим ратникам.
– Правду сказать не осмелишься?
– Даже ты до сих пор не можешь воспринять правду в полном объеме, она слишком тяжела. Так не стремись возложить на других ношу, которая явно не по их плечам. Позволь им пребывать в счастливом неведении.
– Я восхищаюсь тобой, отец. Ты столь легко подменяешь понятия и сентенции. Мне бы и в голову не пришло заменить ложь понятием счастливое неведение.
– Не передергивай! Я не лгу, а всего лишь не даю информацию в полном объеме, но это не ложь.
– Ты манипулируешь своим окружением, искажая истинное положение вещей в их глазах.
– Возможно. Спорить не буду. Это задача любого руководителя: направлять, управлять, обучать, ориентируясь на то, что и кто может воспринять… и, в конечном счете, всё это можно назвать манипуляцией. Ты, кстати, потому и мучаешься со своими даймонами, что руководить не умеешь.
– Из чего подобный вывод сделал?
– Из их отношения к тебе. Они должны были оба уже давно тебя почитать и боготворить, а они тихо ненавидят. И в этом виновата между прочим лишь ты. Тебе не хочется этим даже озадачиваться. Вот и имеешь то, что имеешь.
– Оба одновременно боготворить? Это ты как себе представляешь?
– Очень просто. Каждый должен был знать лишь то, что положено ему и то, что именно он может воспринять. Твоя сущность настолько многогранна, что обоим бы хватило поводов для обожания и восторженного служения тебе. Но ты предпочла не заморачиваться этим.
