Валентин Федорович принялся рыться в столе, выгребая смятые квитанции, потом выбрал из них самые свежие и протянул Альвине. Девушка заглянула в бумаги и похолодела – долг был почти равен стоимости квартиры! Всего, что останется им в случае продажи, едва ли хватит на комнату в общежитии на краю города. Аля беспомощно огляделась. Кучи мусора и откровенный хлам наполняли жилье до самого потолка. Это была громадная бесплатная свалка, обслуживание которой легло на плечи неспособных ни на что алкоголиков. Продавать нужно было скорее, пока долг не превысил цену объекта.
–Здесь надо убраться. Обязательно. – решительно заявила Альвина. – И как можно скорее. Нам нужно сделать приличные фотографии.
–Тебе надо – ты и убирайся! – заявила хозяйка и, скинув хлам с кресла, уселась в него, закинув ногу на ногу.
–Вы хотите продать эту квартиру? Съедете в небольшую, где не надо столько платить по счетам…
–В этой квартире жила еще моя мать, а до этого – ее мать, моя бабушка. Мне очень дорога эта квартира….
Хозяйка продолжала рассказывать, как бегала здесь ребенком, как в этих комнатах выросла и родила своих детей, как потом они здесь разбивали лбы. Аля слушала поток ее бредовых мыслей, и в конце концов, не выдержала.
–Если бы вам была дорога эта квартира, вы бы ее не завалили мусором, не спустили бы в унитаз бабушкино наследство!
Хозяева выпучили глаза, задыхаясь от унижения, но Аля не унималась. Она схватила стопку газет и швырнула к ногам супружеской пары:
– Вот на что вы променяли своё детство!
К ногам упали банки из-под пива:
–Вот на что вы променяли детство своих детей!
Хозяйка ринулась было вперед, но Валентин Федорович остановил ее, боязливо и виновато тянув голову в плечи.
–А теперь взяли ноги в руки и вытащили отсюда весь хлам! Живо! Даю две сотки за пустую хату!
Работа продвигалась. Альвина выставляла на порог хлам, а хозяева выносили его до помойки. По плоским ступеням растянула муравьиная дорожка из шагов, по сторонам то там, то здесь рассыпались листки, листочки и просто мусор. Конечно, не так представляла себе работу риэлтора Аля, но она старалась следовать словам Царищева: «Нужно любить недвижимость, а не гонорар или продажи».
К вечеру комнаты почти опустели. Нужные хозяевам вещи уместились на полках кладовой, а в комнатах стало видно стены. Пыльные занавески подняли ужасный серый туман и заставили людей чихать, словно требуя отмщения за годы забвения.
–Валь, ты помнишь, как Димка свалился с этого дивана, когда учился ходить?!– просветлевшая и протрезвевшая хозяйка весело рассмеялась, демонстрируя полусгнившие желтые зубы. – Он тогда полетел головой вниз и набил такую огромную шишку, что мне две недели было стыдно его на улицу выводить. Ну а что бы подумали соседи о такой шишке? Что мы бьем ребенка! Еще не хватало мне сплетен за спиной!
