Сколько себя помню, я её всё время раздражала чем-то. По-моему, я виновата перед ней уже в том, что просто родилась на свет, так как мама меня ругала даже тогда, когда или ругать было не за что, или повод был на копейку, как, скажем, грязная посуда. Ей тупо надо на меня наорать, а за что – неважно! Любви же я от неё не видела. Вот так мы и живём.
Закончив свой печальный рассказ, Лиза попыталась не заплакать, но не смогла. Я обняла её, поцеловала, погладила по спине… Она успокоилась и поцеловала меня в ответ.
– Спасибо, что ты меня выслушала, – сказала Лиза. – Я тебя люблю.
– И я тебя люблю! – ответила я, и мы вновь обменялись поцелуями. – Если тебе когда-нибудь будет трудно или просто плохо, приходи ко мне и расскажи об этом.
– Хорошо, – сказала Лиза, и разговор сменил направление.
Поверила ли я Лизе? К сожалению, да, так как, работая одно время психологом в школе, насмотрелась на это (и не только!) под завязку. А с одной из таких мамаш была лично знакома со школы. Так что о чём мы говорим?! Надо сказать, я посочувствовала Лизе тогда, поскольку сама знаю, что такое одиночество: я в прошлом году потеряла в один день маму, мужа и сына, которые погибли в автоаварии, едучи с дачи, и теперь лежат по правую сторону кладбища.
Знаете, мне помнятся не только горькие моменты с Лизой, но и просто светлые. Например, когда мы купались на пляже, плескаясь друг в друга водой, кода валялись на берегу, загорая, и просто весело болтали о том и сём… Скажем, рассказывая какие-то забавные школьные истории, или я рассказывала ей о переводимой мной книге. Помню, я даже как-то нарисовала Лизу, лежащую передо мной на зелёном полотенце, в розовом купальнике. До сих пор помню и стройную фигурку Лизы, и её длинные ножки… Как же ловко она на них бегала и прыгала, играя со мной в бадминтон! Впрочем, если вернуться к рисованию, я рисовала Лизу не только на пляже, но и в парке, мечтающей на скамейке. Словом, мы неплохо время проводили.
Однажды мне надо было уехать к двоюродной сестре, у которой умирала мама. Я Лизе тогда сказала, что уеду максиму на неделю, и что я на связи в любое время. Первые два дня переписывались, а на третий связь оборвалась. Знаете, не то, чтобы нам делать было нечего, особенно мне; но когда ты весь день бок обок с умирающей тётей, то с ума рехнёшься от тоски. И Лиза все эти два дня поддерживала меня, утешала, как могла, чтоб мне было полегче… Не скрою, когда связь пропала, меня это слегка и удивило, и взволновало; однако я подумала, может, болеет или занят, раз не отвечает, и решила не «капать» девочке на мозги.
