А Володковский смотрит на неё, получив возможность беспрепятственно любоваться на выбившуюся из косы прядь светлых волос, чуть розовую в свете искр. Он передаёт с искрами все свои чувства, эмоции, и огоньки кружатся в пляске, подстраиваясь под ритм сердец молодых людей.
Ксения не заметила, сколько прошло времени, прежде чем сияние погасло и искры ушли обратно под кожу князя.
Казалось, она чувствовала пульсацию сердца молодого князя, и её сердце билось в унисон…
Перемены, произошедшие с графиней видны невооруженным глазом: болезненная бледность ушла, цвет кожи стал здоровее. Глаза заблестели, и на щеках расцвел лёгкий румянец. Оглядев её, князь остался доволен. Ещё пару раз – и болезни будто не было. Но уехать всё же стоит… Раз врач сказал, что засыпающий навсегда дух может присосаться как пиявка, вытягивая силы – нужно прислушаться к его словам.
Avant qu'il ne soit trop tard23.
Ксения восстанавливается быстро, через два дня она уже снуёт по крепости, наблюдая за строительством, и подсказывая, по мере способности.
После ужина она запирает дверь, достаёт свечу. На ощупь ищет коробок спичек, попутно чуть не снося со стола склянки с микстурами, которые, в принципе, уже можно вернуть доктору.
Наконец, пальцы натыкаются на коробок и она чиркает спичкой. Загорается та только с третьего раза. Тусклый свет озаряет комнату. Отблески неровного пламени пляшут по стенам, складываясь в невероятные узоры, сплетаясь и расплетаясь. Огонь, свидетель тысячелетней человеческой истории, устраивает театр теней, показывая трагедии и комедии, которые успел подсмотреть – в пещерах первобытных людей, в каминах средневековых замков, в огромных кострах степняков, в юртах, в ледяных домах далеко на севере. Ксения приложила палец к губам: тише, братец-огонь.
Огонь насмешливо подмигнул, как бы обещая, что не выдаст, не расскажет, куда ночью собралась графская дочка.
Ксения сдвинула в бок гравюру. Нажала на небольшую выпуклость под ней – тяжелая кровать заскрипела, чуть отъехала в сторону, открывая ход за спинкой.
Графиня в очередной раз порадовалась своей худобе – будь она толще, не пролезла бы в щель между спинкой кровати и стеной.
Чихнув от пыли, она выпрямилась, преодолев узкий проход. Далее, следуя тайными ходами, дошла до кабинета отца.
Дверь открылась без единого шороха, тени заплясали по книжным полкам. Высокие шкафы теснились вдоль стен. В помещении не было ни единого окна – воздух застоялся, дышать стало трудно. Поставив свечу на стол, Ксения открыла ящик и достала шкатулку. Провела пальцами по резной крышке, погладила узоры. Могучее дерево, переплетение корней, толстые ветви и густая крона. Последний подарок отца для матери. Сняв с шеи медальон, вытащила маленький ключик. Шкатулка с тихим щелчком открылась. Внутри лежали бумаги – документы на старое, полуразвалившееся поместье в Красеньевске, свидетельство о рождении. На отдельном листе – план тайных ходов. Под бумагами блестели каменьями колье, браслеты, серьги. Сапфировый гарнитур и кольцо-печатка отца. Она повертела в пальцах чуть потускневший ободок, посмотрела на золотое тиснение. Надела на палец – кольцо болталось, слишком большое по размеру. Тяжело вздохнула, убрала всё в шкатулку, кроме плана крепости и плана тайных ходов. Зажав шкатулку под мышкой, выскользнула наружу. Обратный путь она проделала быстро.
