На том Свете | страница 5



– Барсик иди домой, там мышки уже скучают без тебя и бабушке надо помурлыкать.

– Здравствуй девочка, ты не скажешь, как этот город называется?

– Не скажу, потому что он не называется, мы здесь есть, а называется только там, где никого нет,

так нам в школе сказали.

– А где твоя школа?

– А я её уже прошла, мне скоро являться, вот сценарий учу. Я маленькая, я большой ещё не была, а Вы за мороженным? Оно там, за домом, только осторожнее, там злые собаки, они совсем слепые, на всё бросаются, хорошо хоть чистильщиков прислали, сторожат, как же без мороженного? Без мороженного нельзя, перед расселением надо замораживаться. А то душеньки вылетают, когда в тоннеле разгоняются, так и теряются, а собаки их грызут, потом одни половинки находят, сортируют их. А всё равно, часто разные они, потом слепляют, всё равно гореть будут, только дыма много, а тепла мало, брак один, Барсик пошли. Мышки уже пищать устали.

И девочка, ухватив кота за хвост, заскочила в подъезд, а я смотрел оторопев, дом был, а дверей у дома не было и окна нарисованные. Куда же она заскочила, девочка эта?

Да и куда теперь идти, кого искать? В глазах зарябило, я опять покатился кубарем, быстро, быстро, упёрся во что- то мягкое и упругое, даже как показалось горячее, оно зашевелилось, запах, жуть, это что- то из двух болт сложенное и помойкой сверху накрытое, глянул бурая гора, похоже чья- то шкура, лохматая и вонючая. Сверху на меня плюхнулось что- то липкое и мерзкое, и я оказался как мясо в холодце, в каком- то желе, шевелится трудно, выбраться похоже- невозможно. Попался курёнок Витя, прости господи, всегда был атеистом, а тут само вырвалось: «Господи прости и помилуй, не хотел я зла, это Степаныч иуда, меня обманул, спаси и сохрани, каюсь, больше никогда, спаси, помоги господи, каждый день молиться буду.» И он помог, смотрю сквозь желе, а это заяц сидит под кустом и грызёт капусту, как- то так получилось, что я намного его меньше оказался, а смотрел как будто сверху, даже представил, как пинаю его, слегка правда, но ногой и заяц убегает. Гора в шкуре исчезла, из желе я выбрался довольно легко, а под ногами увидел надгрызенный кочан капусты, я внезапно вырос и вокруг было лето, похоже уже август. Ага и заяц был с нормальной мордой, я и правда пнул его, когда вырос. Зайчики, это хорошо, подумалось мне, а что это там виднеется вдали, ого, это Москва или нет, вон Эйфелева башня, а почему тогда кругом сосны и дорога хоть и асфальтированная, а узкая и почему всё с красным фильтром, опять сумерки и всё красного цвета, даже белое красным кажется. Надо идти вниз к дороге, там вон люди, бомжи какие- то правда или работяги автобуса ждут, а вон и автобус, пазик, надо быстрее идти. Побежал и замер, на остановку из соснового леса выскочили волки, огромные волки и они рвут работяг на части, ой, сколько крови, опять ужас, страх парализующий. Один из мужиков схватил корягу, огромную такую и приложился по волку, тот отлетел в сторону и завыл, всё внутри у меня сжалось от этого воя, мне показалось, что я стал прозрачным, такое вибрирующее от страха воздушное облако, похожее на поднимающийся от раскалённого асфальта воздуха. И вовремя, волки бросились убегать и мчались прямо на меня. Воздушное облако зарябило сильнее, я был уже не облаком, а трясущейся от страха тучей, видел как наяву, что волки бросились на меня и рвут на части, потом сидят над моими останками и доедают мою плоть, разрывая её на части и глодают мои кости. Неееет, завибрировало облако и рассеялось, а волки без помех промчались по тому месту, где миг назад я раздирался на части собственным воображением, я испарился и потом долго собирался в прежнюю структуру. Из- за сосен, за много сотен метров, по клеточке, по чёрточке, по маленькому отголоску чувств стягивалось всё обратно. Собрался, моя кристаллическая решётка вспомнила, что раньше она была амёбой и трилобитом, а ещё раньше просто фотончиком рвалась из прошлого в будущее. Вот дорвалась, теперь она существо с набором чувств и страхов. Я пошёл туда, где уже убрали останки порванных работников и бомжей, обычная автобусная остановка и обычный сосновый лес, тот же парк в моём городе, но нет, тут даже цвет у всего красный сначала, а потом уже другой. Меня взяли на работу, там была стройка, толпами бродили молодые гопники и старые пропитые бомжи. Все они числились рабочими и перемещались по перекопанным подвалам и недостроенным стенам, я искал мастера. И попутно телогрейку, становилось холодно и пошёл снег, я был уверен. Что у меня есть телогрейка, мне её выдавали, но кто- то у меня её прибрал. Нашёл мастера, он отправил меня в соседнее здание устанавливать светильники, я прошёл туда. Там всё было чисто, чувствовалось, что стройка близится к концу, последние этапы отделки. Потолки очень высокие, я полез по лестнице и вдруг, прошёл гул, низкий и мощный, завибрировали стены и все заорали, ничего не поняв я замер, на меня неслась тень, огромная, чёрная с красными светящимися глазами, перед ней шла волна воздуха, она то меня и сбросила с лестницы, упал, замер. Лежал в куче народу, все оборванные и страшные на вид. «Повезло нам», как молитву повторяло это общество, «нам повезло, Вершитель улетел!» Это было уже совсем не помещение, а улица, мы лежали под металлическим навесом и все были в лохмотьях, и ползали в поисках пищи, тут валялись огрызки кочанов капусты, остатки рук и ног, разная требуха и запах, он давил как бетонная плита, прижимая к земле. Я стал задыхаться, всё заколыхалось, и почва под ногами задрожала. «Бежииииим, бежииииим. Спасайся!!!» Орало всё вокруг. Но земля разверзлась, я провалился в чью- то пасть, влажную и горячую. Я падал долго, постепенно теряя сознание или как можно это назвать, я просто исчезал из всего, из кошмара и любопытства, из знаний и опыта, просто из Виктора Пасхина, я исчезал, и исчез.