Ни одного подтверждения тому, что Лара до их встречи с кем-то сожительствовала, не нашлось. Диме подумалось, что ванная комната в целом намекала, что даже редких гостей тут не ждут: тех же полотенец было только два — большое и маленькое — для лица и для тела, нужды внезапных посетителей, очевидно, не учитывались. Предположение, что идея с отношениями без обязательств возникла у Лары после тяжелого разрыва с каким-нибудь мудаком, потеряло в убедительности.
Вероятно, причина заключалась в другом; Дима упорно отказывался верить, что Ларе просто-напросто не нужны близкие отношения с людьми вообще. Он же замечал ее отклик, ее неспособность быть полностью безучастной: что бы она не заявляла на словах, их взаимопонимание не было миражом, Дима чувствовал свою, особую, связь с Ларой и не желал ее потерять.
Встретившись глазами с собственным отражением, он усмехнулся и, наконец, выключил воду. Ни одной идеи о том, как поступать дальше, как добиться от Лары настоящего доверия и влюбленности, ни малейшего представления, как сдвинуться с мертвой точки, — это оказалась действительно головоломательная загадка, но не пугающая: чем мудреннее была задача, тем сильнее Дима загорался.
На кухне он появился, когда Лара заканчивала разливать по чашкам кипяток. Наблюдая за ее движениями, он сел за стол, не зная, о чем стоит говорить. Он не забыл ее слов об отце, но не решился поднимать эту тему. Болезненная реакция на цветы, напомнившие Ларе о детстве, не прошла мимо его внимания.
— У меня есть шоколад, печенье и даже торт. Что ты будешь? — Лара первой завела разговор.
Казалось, ее сковала неловкость: чересчур напряженная для хозяйки, она стояла, опираясь на кухонную тумбу, и словно не находила себе подходящего места: чуть сдвигалась то в одну сторону, то в другую, то отклонялась ближе к гарнитуру, то, напротив, переносила вес вперед, как если бы лишилась опоры.
— Давай торт, — недолго думая, ответил Дима, много более увлеченный осмотром кухни, чем возможностью поесть.
Просторная, светлая комната с вполне приличным, последние лет десять стоявшим здесь мебельным гарнитуром и такой же давности электроникой, чистая, опрятная и упорядоченная, тем не менее с первого взгляда заявляла, что квартира — съемная. В таких квартирах на кухне всегда чего-то не хватало: лишней утвари, ломящейся из шкафов посуды, привезенных из путешествий магнитов на холодильнике и вытяжке над плитой — всего того, что копится, если людские порывы к стяжательству не сдерживаются перспективой скорого и внезапного переезда.
