— Я даже не вспомню, когда ела жареную картошку. Одна доставка. — Лара усмехнулась. — Знаешь ты, что предложить работающему человеку.
— А то.
Таймер микроволновки запищал после его слов. Разложив картофель, издающий мучительно аппетитный для его пустого желудка аромат, по тарелкам и снабдив и себя, и Лару приборами, Дима, наконец, сел за стол.
— Приятного, — пожелал он, вспомнив ненадолго о своем вроде бы блестящем воспитании. — Надеюсь, после длительного перерыва мой картофель покажется тебе потрясающе вкусным, а если нет — соври.
Лара фыркнула, поражаясь его нахальству, наверное, но главное было в другом: за проведенные на кухне минуты она ожила. Улыбалась, реагировала на шутки. Прояснился взгляд, порозовели щеки, и Дима с удовольствием следил за тем, как от его слов и действий ей становится легче.
— Вкусно, — спустя несколько минут она-таки вынесла свой вердикт. — Очень.
Дима кивнул.
— Я рад.
Ужинать с Ларой вне стен ресторана было непривычно. Вне порядков и церемоний, когда каждому отведена своя роль и свой черед, согласно регламенту: пролистать меню, сделать заказ, обменяться репликами с подошедшим предложить дополнительные блюда официантом, попросить счет — условности, помогающие не попасть впросак, исключающие уединенность, делающие любой прием пищи чуточку безликим, дома не существовали.
Раньше Дима не подумал бы, что простой ужин с женщиной на территории собственной кухни может стать до того острым переживанием, впечатление от которого определялось едва ли не в понятиях, близких по смыслу к интимности и откровению.
Было в этом… что-то. Иное, незнакомое, свербившее в глубине, но разбираться с этим пока преждевременно.
Когда тарелки опустели, Дима убрал со стола, оперся на тумбу за спиной, думая, стоит ли повторно интересоваться причиной испорченного настроения Лары или лучше избежать напоминания о событиях дня. Практически равносильно и узнать хотелось, и отвести Лару в свою постель. Удивительно, но объясниться она решила сама. Возможно, догадалась, о чем он так долго размышляет, или помнила, что обещала рассказать.
— Процесс… тупиковый. Совсем. — Дима бросил в ее сторону поощряющий взгляд, давая понять, что хочет выслушать. Лара, выдержав небольшую паузу — сомневалась, вероятно, — продолжила говорить. — Подзащитная недееспособна, но признать не дают — там такая мутная экспертиза, ты бы видел. Судья пристрастна, потому что для себя давно решила, что оправдательного приговора не будет. Поют с обвинителем на два голоса — одному «звездочка» лишней не будет, другая мнит себя Фемидой. Правда, без весов и без повязки. Плевать она хотела, что состава преступления нет.
