— Куда? — опешил гимназист.
— Как куда? — я поднялся с постели и с удовольствием потянулся. — На пробежку, конечно. А потом в зал.
— Может завтра? — поморщился Роман.
— Можно и завтра, — тут же согласился я, — а можно и послезавтра. Или в следующей четверти. Или после того, как нас сожрут северяне или Громов.
— Я понял твою мысль, — вздохнул Дубровский. — Вот только…
— Ром, — я накинул на себя мундир и направился к своим сапогам. — Наша единственная надежда — это утро с пяти до шести. Иначе они задавят нас силой. Мирон, кончено, хорош, но против того же самого Безухова он и минуты не выстоит.
— Да я понимаю, — махнул рукой гимназист, — вот только… А, ладно! — в его глазах мелькнула решимость. — Пошли!
Я же, напротив, замер на месте, ловя промелькнувшее осознание чего-то важного.
Дубровский сказал свое «Пошли» негромко, но я сразу поверил в серьезность сказанного.
— Знаешь, Ром, — я внимательно посмотрел Дубровскому в глаза, — вот теперь я точно уверен, что мы справимся. Одному троих тащить — не вариант.
— Справимся, — подтвердил гимназист, от которого так и повеяло решимостью идти до конца. — Я себе слово дал.
Вот оно что!
Вот что показалось мне странным. Роман Дубровский не просто сказал «да», он принял решение и теперь будет каждое утро просыпать в пять утра без моих напоминаний.
Просто потому что понял, что это ему нужно.
Просто потому что у него внутри стальной стержень воли, который тщательно культивировала его семья.
Да уж, мне определённо нужно пересмотреть свои взгляды на дворян.
— Поднимаем наших, делаем пару кружков вокруг гимназии и в зал?
— Заодно и дела обсудим, — кивнул Дубровский и взялся за свои сапоги. — Всем дико интересно как нулевка смог одолеть троих одаренных.
— Расскажу, — пообещал я, — но позже.
Вдвоем мы споро, несмотря на отчаянное сопротивление, растолкали Славика с Филиппом. Ну а Мирон, к моему удивлению, и вовсе не спал.
Наскоро умылись и отправились на улицу.
Дубровский сразу же выбился вперёд, я же притормозил радостно рванувшего за ним Мирона.
— Мирон, просьба будет.
— Что за просьба? — тут же насторожился кузнец.
— Ты, сразу видно, парень спортивный, — начал я, почти не покривив душой, — можешь первое время взять шефство над ними? — я кивнул на недовольного Филиппа и дрожащего от холода Славика. — Я бы и сам, но мне тоже надо в форму хоть немного прийти.
— Шефство? — переспросил здоровяк. — Наставничество что ли?
— Оно самое, — согласно кивнул я, почти не сомневаясь, что Мирон согласится. — Как самый сильный в нашей пятерке.
