– Что ты делаешь, полукровка? – сказал он, пытаясь остановить полицейского, но поздно. Тот распахнул дверь, и мы услышали:
– Отойди от моей дочери, ублюдок!
Адам бросил игрушки и побежал к гаражу, затем раздались выстрелы и детские крики. Я распахнула глаза, глядя на дело рук своих. Картинки начали мелькать перед глазами: суд, юность с клеймом сына извращенца, замкнутость и ненависть. Первое преступление, второе, десятое, тюрьма, смертная казнь…
Я ошеломленно хватала ртом воздух, когда небо над головой накрыла тень и меня грубо схватили за талию, затягивая в вихрь.
– Ты что сделала?! – взбешенно процедил Деон, оттолкнув меня от себя. – Какого, мать его ящера, ты не выполнила задание? У тебя что, настолько куриные мозги? Элементарных вещей не понимаешь?!
Деон орал на меня, а я пыталась собрать себя в кучу. Как же это сложно! Это невероятно трудно. Принимать решения, которые меняют судьбы людей… А что же чувствуют те, кто эти судьбы пишет?
– Простите, это все так… так мерзко. Я не знала… – большего я не смогла выдавить. Я взглянула на Деона, едва сдерживая рыдания.
– Я понимаю, – неожиданно произнес он, немного смягчившись. – Темные, знаешь ли, не абсолютное зло, как и Светлые не исключительное добро.
О, об этом я догадалась! Светлейшая Кассандра тому подтверждение!
– Я не получу удовольствия, если раздавлю котенка, но от моей твердости, – он снова повысил голос, – от решимости каждого темного зависят судьбы миров. Само Равновесие. Добра не бывает без зла.
– Вы правы, Темнейший, – сейчас я это понимала ясно. Я ведь не спасла Адама. Он пришел к тому же закономерному финалу, только слегка измененным курсом. – Я просто не была готова.
– Знаешь, где мы? – неожиданно сменил тему Деон.
– Нет, – ответила и осмотрелась. Очень вытянутая в высоту комната, заполненная свитками, рядом с которыми парили те эфемерные штуки. Теперь я знала, что это судьбоносные решения. Они всю жизнь сопровождали людей и нелюдей. Оседали на всем, что хранило в себе воспоминания. Вот почему холл памяти так притягивал их. Но здесь, в этом месте, они парили везде – никакого света не требовалось. Очень мистическое и беспокойное место. Мне стало тревожно даже.
– Эти свитки – судьбы, прописанные темными. Судьба того человека давно написана и написана высшим темным. Ни ты, ни тот светлый, не смогли бы изменить ее кардинально. Только подтолкнуть, либо оттянуть неизбежное.
– Но теоретически судьбу можно изменить? Даже написанную? – уточнила я. – Отчего это зависит?
