Волна слез накатывает на меня, наворачиваясь на глаза.
Это слова, которые я жаждала услышать больше всего с тех пор, как пришла в себя с чистой головой. Я хотела, чтобы кто-нибудь утешил меня и сказал, что все будет хорошо. Вместо этого мой долбаный жених назвал меня монстром и угрожал сломать меня.
Я проглатываю желание заплакать.
— Спасибо, мистер Карсон.
— Для тебя я дядя Алекс, или просто Алекс, если ты еще не чувствуешь себя знакомой со мной. — он еще раз похлопывает меня по руке, прежде чем встать. — Тебе следует освежиться. Полиция здесь. Помни, не отвечай на то, на что тебе не хочется отвечать. Я уже сообщил им о твоей потере памяти. Они прекрасно понимают, что твоих показаний будет немного, но они все равно попытаются надавить.
Я медленно киваю.
Вчерашняя медсестра входит внутрь с безмятежным, приветливым выражением лица.
Я не могу удержаться и смотрю ей вслед, ожидая, что вчерашний кошмар появится с намерением забрать мою душу.
Оксфорд, помнишь? Наша помолвка даже не может быть настоящей, если мы живем порознь больше трех лет. Отношения на расстоянии, как известно, не работают — не то чтобы у меня были какие-то отношения с этим психом.
Медсестра Эрика обменивается со мной несколькими любезностями, помогая мне сесть в инвалидное кресло.
Помимо боли в затылке и плечах, у меня болят руки, а ноги покрыты синими и зелеными синяками, будто кто-то избил меня с намерением убить. Я не могу встать на правую ногу; доктор упомянул что-то о сильном растяжении связок.
После того, как Эрика помогает мне сходить в туалет, я кладу обе руки на раковину в качестве опоры и поднимаюсь. Боль пронзает мой затылок и единственную здоровую, нетвердую ногу. Я прикусываю нижнюю губу и замираю, тяжело дыша, пытаясь избавиться от агонии.
Я замираю, глядя вперед.
Галактика зеленых, синих и фиолетовых синяков покрывает мою щеку, начиная от глаза и спускаясь к впадине на шее.
И все же лицо, которое встречает меня в зеркале, мне знакомо.
Слишком знакомо.
У меня стройное, высокое тело, как у модели. Моя грудь пышная и упругая, и я выгляжу подтянутой, словно зарабатываю на жизнь работой.
Мои экзотические голубые глаза такие огромные, что это пугает со всеми окружающими их синяками. Как будто тот, кто избил меня, был в нескольких секундах от того, чтобы выцарапать мне глаза.
При этой мысли у меня по спине пробегает дрожь.
Что я могла сделать, чтобы вызвать такую сильную ненависть? Или я просто стала жертвой того, что оказалась не в том месте не в то время?
