, что в переводе означает «личность», и является не просто самым ранним видом русской портретной живописи, но и неким переходным этапом между иконописным изображением людей и светским портретом. В парсунах можно найти отсылки к религиозной живописи в виде статичности и каноничности, но заметны и изменения. На парсунах изображены реальные люди. Чаще всего – мужчины (цари и представители высших сословий), реже – женщины. Если точнее, то женщин почти не изображали, исключение делалось лишь для царских жен.
Хорошим примером может послужить картина «Портрет Анастасии Яковлевны Нарышкиной с детьми Александрой и Татьяной» (1709–1715), которая находится в Третьяковской галерее. На ней, как следует из названия, изображена Анастасия Яковлевна, супруга московского губернатора Кирилла Алексеевича Нарышкина, с дочерями Татьяной и Александрой, то есть реальные люди. Однако это не совсем портрет. Герои картины, хоть и написаны приближенно к тому, какими были в жизни, выглядят несколько специфично. Если бы не размер фигур (дети меньше матери), то догадаться, что это дети, практически невозможно. Их лица выглядят точь-в-точь как лицо матери. Кроме того, всей композиции присущи монументальность, статичность и отсутствие трехмерного пространства, что больше характерно для иконописи, чем для портретной живописи.
Вместе с государственными и общественными преобразованиями Петра I произошли изменения и в искусстве. В частности, появился портрет в привычном понимании этого слова. Это было связано с тем, что император привозил в Россию картины европейских мастеров и приглашал их на работу, а также отправлял русских художников учиться за границу.
Так началось время «портрета петровского периода». Его цель – показать статус изображенного человека, поэтому героя писали при полном параде: в роскошном интерьере, дорогом костюме и с атрибутами власти. И еще несколько важных моментов: парадный портрет показывал человека в полный рост, горизонт на картине либо отсутствовал, либо располагался в нижней части работы (на уровне глаз зрителя). Поскольку портреты были достаточно большого размера и смотреть на них надо было с расстояния, создавалось ощущение, что зритель смотрит на изображенного снизу вверх. Ближе к концу XVIII века героями портретов начали становиться дворяне и даже деятели культуры, но все равно подобные работы сохраняли статус социальной привилегии.
Раз уж зашла речь о русском портрете, стоит выделить двух художников – Федора Рокотова и Дмитрия Левицкого, благодаря которым портрет ушел от строгости канонов парадного изображения, приобрел легкость и эмоциональность. «Коронационный портрет Екатерины II» кисти Рокотова – хороший пример, поскольку является работой «на грани»: он объединяет величественность и монументальность, являющиеся отличительными чертами парадных портретов, с трендами того времени. С одной стороны, в работе прослеживаются традиции парадного портрета, о которых говорилось ранее, – роскошная одежда, украшения, атрибуты власти, что не дает зрителю забыть о том, кто изображен на картине. А с другой – крайне необычный для всей композиции жест императрицы (правой рукой она словно указывает на что-то своему невидимому собеседнику), что придает картине некую оживленность.
