Вот Вам, Серкидон, парадокс знания-незнания. Если не узнаешь, то мучает неузнанное. А когда узнаешь, думаешь; зачем оно было нужно?..
Сколько раз, а порою зря, бранил я в сердцах школьную программу, а ведь помню стихи из «Родной речи»:
УТРО
Румяной зарею
Покрылся восток,
В селе за рекою
Потух огонёк.
Росой окропились
Цветы на полях,
Стада пробудились
На мягких лугах.
Седые туманы
Плывут к облакам,
Гусей караваны
Несутся к лугам.
Пушкин «обогащён» неким школьным новатором. Ох, и отгулял бы этого наглеца Александр Сергеевич знаменитой палкой своей! Почему? Да потому что не «Утро», а «Вишня». И почему гуси «несутся»? Все мы со школы знаем, что несутся утки. Да и откуда взялись эти чудо-гуси, если у Пушкина третье четверостишие выглядит ну совсем без гусей:
Туманы седые
Плывут к облакам,
Пастушки младые
Спешат к пастухам.
И почему стихотворение обрывается в самой завязке сюжета? Там дальше очень много занятного, а концовка и вовсе бесподобна. Она могла бы принести много радости как детишкам-второклассникам, так и родителям их…
Но оставим все недописки и переделки на совести советского народного образования.
А что там у наших пастухов, у Дафниса и Хлои?.. Глупо думать, что вовсе беспроблемной и безоблачной была их жизнь. Высокое качество жизни не есть гарантия гармонии. А полной гармонии не было между молодыми людьми. И вроде, всегда рядом с Дафнисом легко одетая, открытая поцелуям подруга…Беда в том, что дальше поцелуйчиков дело не шло…
Но свет не без добрых людей. Жила неподалёку замужняя женщина Ликэнион. Однажды сказала она мужу, что пошла по делам, не уточняя по каким. И вот «идёт Ликэнион к дубу, где сидели Дафнис и Хлоя, и, ловко притворившись, будто она чем-то огорчена, говорит: «Спаси, Дафнис, меня злополучную! Из моих двадцати гусей самого лучшего орёл утащил. Но слишком тяжёлую ношу он поднял и, кверху взлетевши, не смог её унести на привычное место, – вон на этот высокий утёс; и опустился вот здесь, в мелколесье. Ради нимф и самого Пана! Пойди ты со мною туда, – одна я идти боюсь, – спаси моего гуся, не оставь без внимания ущерба в моём стаде. Может быть, и орла самого ты убьёшь, и не будет уж он у вас без конца таскать и ягнят и козлят. Тем временем стадо твоё сторожить будет Хлоя. Козы твои хорошо её знают; ведь всегда вы вместе их пасёте».
Даже и не подозревая, что будет дальше, Дафнис тотчас встал, взял посох и следом пошёл за Ликэнион. «Она увела Дафниса как можно дальше от Хлои и, когда они оказались в чаще густой близ ручья, велела ему присесть и сказала: “Любишь Хлою ты, Дафнис: это узнала я ночью от нимф; явившись во сне, они мне рассказали о слезах вчерашних твоих и мне приказали спасти тебя, научивши делам любовным. А дела эти – не только поцелуи и объятья и не то, что делают козлы и бараны: другие эти скачки, и много слаще тех, что бывают у них, ведь наслаждение даруют они куда более длительное. Так вот, если хочешь избавиться от мук и испытать те радости, которых ищешь, то отдай себя в руки мои, радостно стань моим учеником; я же, в угоду нимфам, всему тебя научу”».
