***
Но прошло немного времени. Сетка за столь освеженным окном ракеты Илая перестала биться столь живо, сколь живо она билась до этого. Стали сказываться и свои минусы жития в космосе. Несмотря ни на что, тут нельзя было завести, к примеру, собаку. Нельзя было поехать и на море, о чем Илай мечтал после переезда в Вильнюс. Снег хоть и падал, но, как известно, нагревался от поверхности космоса и сразу пропадал. Конечно, и без того в недрах вселенной должно быть много веселья. Но Илай потихоньку забывал пластинки с классической музыкой, лежавшие над его кроватью. Они появились во вторник, и постепенно перестали привлекать его взор. Оно и не мудрено. Вряд ли кто-то стал бы сидеть дома, если вдруг подружился бы с настоящим Лунтиком. Если бы стал каждый день ходить по его владениям, изучать рассветы, закаты новой галактики, рубить деревья и обустраивать себе новый дом-Илаевку.
Буквально пару дней назад Илай и Лунтик посадили в живительную почву космоса новое дерево. То была не хвоя, а скорее дуб или ясень. По прошествии всего двух дней после посадки дерево вымахало в настоящего гиганта. Илай сидел и смотрел вверх на это дерево. На улице, даром, что в космосе, все еще стояла зима. А потому дерево было совершенно голое. Сейчас только-только наступило утро, и, казалось, не было большего счастья для Илая, чем, умывшись водой, собранной из растаявшего в ведерко снега, сесть вот так на терраске своей жизни, глядя на хмурое небо другой галактики, и начать размышлять о том, хорошо ли, что в воздухе сейчас нет птичек. Еда, кстати говоря, появлялась в одно и то же время на столе в ракете Илая, и, на удивление, это была первосортная, достаточно вкусная еда. Чем больше Илай находился в космосе, тем меньше его связывала со всем земным нить воображения. Он все больше и больше, невольно, тянулся к Лунтику, который, как самый настоящий космический персонаж, никогда не ел, не пил и не спал, да и жить мог в своем сознании, где всегда, конечно, оказывалось полно приятностей. И вот сейчас, когда Лунтик куда-то ушел по делам, Илай, сидя на своей терраске, вдруг отчетливо понял, что так не бывает. Вдруг отчетливо понял, что здесь, в космосе, его вряд ли теперь будет поджидать обычная рутина жизни. Быть может сегодня, в крайнем случае завтра, обязательно должно что-то произойти. Илай ведь потихоньку становился полубогом, так значит, в его органах души и тела с неимоверной скоростью развивалось предчувствие. И он был прав.
