— До утра. Потом ты будешь нужен.
— Ладно.
Меня пугает в этих людях всё. Разговоры, которые я не понимаю, огнестрельное оружие, с которым они обращаются так легко, словно проводят с ним большую часть своей жизни. У меня замерло сердце, когда я однажды увидела у папы пистолет. Нашла очень далеко на полке, спрятанным между чистым постельным бельем. Потом пистолет конфисковали, но спустя много лет я все еще отчетливо помню свои ощущения, когда в очередной раз приходится подойти к этому шкафу.
— В дом иди, цыпа, — слышу голос Камиля.
Мы находимся где-то за городом. Тишина тут почти невероятная. Одно успокаивает: тут есть соседи. Если я буду кричать — возможно, они услышат. Хотя не факт, что вмешаются.
Черт. Откуда у этого человека столько денег? В дом я захожу, чувствуя, словно играю роль для фильма про мафию. Тут подходящие декорации. Дорого. Не знаю, почему я это понимаю, ведь я не разбираюсь в дорогих предметах интерьера, и для меня паркет — это что-то старое, скрипящее и поцарапанное со временем.
Возможно, просто это чувствую.
— Можешь не разуваться, — произносит Камиль, заметив, как я тревожно бросаю взгляд на свои туфли. Он подводит меня к столу в гостиной, открывает сейф и достает оттуда что-то. Я неожиданно замечаю на его руке тату. Такую же, как у того парня — какая-то птица. Только тут контуры более яркие, словно тату свежая.
Это меня чем-то напрягает, но в следующий момент я забываю обо всем.
Камиль кладет на стол пачку денег. Проводит небрежно рукой, сдвигая веером купюры по поверхности темной столешницы. Я, как завороженная, наблюдаю за ними, не в силах оторваться. Одно дело — слышать слово “деньги”. Другое дело — видеть их вживую. На расстоянии вытянутой руки. Такое количество. Господи. Это не конвертик Пупса.
— Полмиллиона, цыпа, — слышу голос у себя над ухом. Он обходит меня и останавливается за моей спиной, но я даже не могу испугаться…Настолько меня захватила эта картина, — они будут твоими. Продашь себя на одну ночь — получишь столько. Останешься со мной — получишь больше. Намного. Эти бабки тебе копейками покажутся.
— Так просто? — я сглатываю подступивший к горлу ком, — За эти деньги вы можете купить любую девушку. Почему я?
— Там, где я верчусь, сложно найти девушку без единого темного пятна в биографии. Мне нужна чистая репутация. И принципиальность, которую можно сломать. Монашки и убежденные целки меня не интересуют. Эта сумма надломила твои убеждения?
