И Сквозю тоже фоткаю.
Орешки заканчиваются, но Сквозя остаётся на моём плече.
— Хороший уборщик.
Ирвин разворачивается, шпага описывает полукруг. Пламя вспыхивает особенно ярко. На долю секунды мне кажется, что огонь затопил весь первый этаж. Пламя не столько гаснет, сколько втягивается в шпагу. Раскалённый клинок остывает.
Я оглядываю помещение и не верю своим глазам. Ирвин действительно уничтожил всю пыль и грязь.
— Хороший подарок, — оторопело соглашаюсь я со Сквозей.
Ирвин подходит.
— Синьорина, не знаю, чем вы соблазнили моего друга…
— Боюсь, это ваш друг меня соблазнил. Вы в курсе, что Сквозя позвал меня замуж? Сквозя, я согласна!
У нас будут платонические отношения. Если в Индии — я читала — девушки выходят замуж даже за дерево, то почему я не могу стать супругой сеньора попугая? По-моему, мы прекрасно поладили, и из нас получится пара всем на зависть. По крайней мере ни один человеческий мужчина так за мной не ухаживал.
Сквозя ласково кусает меня за ухо.
— Вы с ума сошли?! Ведьма ладно, но ты, Сквозняк?!
— Кря, — отвечает Сквозя и перепрыгивает с моего плеча на плечо хозяина. — Прости, ведьма, свадьбы не будет. Твой подарок на тебя запал, а я порядочный друг.
О-о-о? Не везёт мне в отношениях, от меня даже попугай отказался…
Глава 23
— Сеньор Ирвин, благодарю за помощь.
Грязь, налипшую на безупречный камзол, он тоже сжёг, очистил огнём лицо, волосы. Царапины, полностью залечившись, исчезли, осталась только аккуратная корочка на лбу, над левой бровью. Но всё равно Ирвин выглядит помятым и… более человечным.
Честно говоря, не ожидала, что он станет убираться. Или он из-за попугая? Как бы то ни было, мои потуги в наведении чистоты смотрятся жалко после его выступления.
— Что-нибудь ещё? — язвительно спрашивает Ирвин.
Уж не знаю, хочет ли он меня смутить, я хватаюсь за выпавшую возможность:
— А стены, окна и крышу снаружи также помыть сможете?
— Вы!
— Сможет, — отвечает попугай и подкрепляет свою уверенность ударом клюва.
Ирвин хватается за щёку.
— Р-р-р-р!
Конечно, снаружи он ничего не сделает, но Ирвин удивляет снова. Взмах шпагой, и с клинка срывается огонь. Пламя широкой лавиной устремляется к окну, вздымается. Ирвин замер в боевой стойке, только кончик шпаги подрагивает, выдавая дикое напряжение.
На глазах Ирвин бледнеет, в багряных отсветах его кожа кажется бумажно-белой.
Постепенно поток пламени сужается, пока пару минут спустя полностью не иссякает.
Ирвин тяжело дышит. Думать боюсь, чего ему стоил мой каприз, но в то же время особой вины за собой я не чувствую. Ирвин мог отказаться. Собственно, и я ожидала от него твёрдого нет.
