— Сеньор Грушич, у вас проблемы, — констатирует страж. — Ваша невеста пыталась покинуть не только семью, но и Нексин Всеблагую. На ауре явный след благословения другой богини.
Что он несёт?!
— Лей?! — праведному возмущению Фирса нет границ.
— Послушайте! — этот цирк мне надоел.
— Синьорина, вы дитя последователей Нексин Всеблагой. Требования вашего жениха абсолютно законны.
— Я отказываюсь.
Что происходит?!
— Сеньор, я слышал, вы намерены отправиться в храм?
— Да, уважаемый хранитель порядка.
— Я сопровожу вас.
— Что?!
Фирс поднимается в коляску с левого борта, страж — с правого. И он тоже крепко берёт меня за руку, сжимает запястье. Меня силой усаживают на сиденье, стискивают с боков.
Извозчик оборачивается:
— Сеньор, вы будете должны оплатить поездку синьорины.
— Разумеется, — обещает Фирс.
Извозчик трогает.
Орать бесполезно — страж встал на сторону Фирса. Вырываться тоже бесполезно — против двух мужчин я бессильна. Если честно, я подозреваю, что страж превышает свои полномочия, но подозревать я могу хоть до посинения, толку-то.
Надо ждать подходящий момет…
Свадьба в моей ситуации не самое отвратительное, хотя позволять Фирсу захватить наследство безумно жалко. Жрец наверняка проведёт ритуал очищения, и я лишусь имени Иветта, я стану полностью зависима от Фирса.
Я затихаю.
Каковы шансы, что на улице я увижу Ларса или Ирвина? Не факт, что они смогут мне помочь. В плане… не будут же они ради меня вступать в бой со стражем, верно?
Мне тесно, душно и… страшно. Беспомощность — самое отвратительное чувство. Стараясь не паниковать, я отвлекаю себя размышлениями. Что будет после свадьбы? Не удивлюсь, если страж проводит нас до вокзала и проследит, чтобы мы уехали. Сбежать второй раз мне вряд ли удастся.
Копыта стучат по мостовой, коляска поскрипывает. Я смотрю прямо перед собой, но при этом стараюсь запоминать ориентиры. Храм располагается довольно далеко от центра, территорию окольцовывает живая изгородь, кусты пушистые, но, вроде бы, не колючие, а значит, в теории проломиться можно в любой точке. На практике я бы на это не рассчитывала.
Фирс расплачивается с извозчиком. Он так и не отпускает моей руки, и, стиснутая с двух сторон, я вхожу под своды храма. Не брыкаюсь, потому что понимаю, что иначе всё равно за руки, за ноги затащат.
Зал пустует, служителей не видно. Молящихся тоже нет. Это… хорошо? А вот благовониями воняет нещадно.
— А-апчих! — я нарочно поворачиваюсь к Фирсу, и ему достаётся моего чиха по полной программе.
