Как писал об этом знаменательный русский философ Николай Бердяев: «Прошлого уже нет. Все, что в нем реально и бытийственно, входит в настоящее. Прошлое и будущее, как существующее, входит в состав настоящего. Вся прошлая история нашей жизни, вся прошлая история человечества входит в наше настоящее и лишь в этом качестве существует. В этом основной парадокс времени: моя судьба осуществляется во времени, разбитом на прошлое и будущее, время есть реализация судьбы, и вместе с тем прошлое и будущее, без которых нет реализации моей судьбы, существуют лишь в моем настоящем. Есть два прошлых: прошлое, которое было и которое исчезло, и прошлое, которое и сейчас для нас есть как составная часть нашего настоящего. Второе прошлое, существующее в памяти настоящего, есть уже совсем другое прошлое, прошлое преображенное и просветленное, относительно его мы совершили творческий акт, и лишь после этого творческого акта оно вошло в состав нашего настоящего. Воспоминание не есть сохранение или восстановление нашего прошлого, но всегда новое, всегда преображенное прошлое. Воспоминание имеет творческий характер. Парадокс времени в том, что, в сущности, прошлого в прошлом никогда не было, в прошлом существовало лишь настоящее, иное настоящее, прошлое же существует лишь в настоящем. Прошлое и настоящее имеют совершенно разное существование. Настоящее в прошлом по-иному существовало, чем существует прошлое в настоящем».
Может уже настала пора осмысления «прошедшего настоящего времени?» Время отображённое и сохранённое в миллиардах мгновений миллиардами людьми, нет есть ли явная предтеча «вавилонского синдрома?» Его сущность в отображении в компьютерных социальных сетях непонятна и устрашаемо нарастающая. Кнопки «стоп» в этой технократической гонке нет. Конвергенция в масштабах всего человеческого населения достигает критических форм и по сей день являлась лишь философской мыслью. С возникновением вирусной пандемии «Ковид-2019» стали конкретнее печальные перспективы человеческого социума. Вопросы прекрасных эсхатологических фантазий посмертных продолжений в вечность подходит к закономерному концу. Жизнь духа после смерти превращается в химеру и смысл жизненного бессмыслия становится более определённым и понятным. Сам по себе, любой биологический организм имеет какой-то стандартный для вида период деятельности. В обиходе это называется средней продолжительностью жизни. Циклические действия всех внутренних и внешних органов тела обеспечивают его жизнеспособность в целом. Основным законом жизни является репродукцией с целью обеспечения цепочки. Вот у крокодила это совершенная система, которая обеспечила преемственность «рода-племени» около двухсот миллионов лет человеческого исчисления. Понятно, что нашему виду этих временных результатов не добиться. Для биологических организмов сохранение вида в течении сорока тысяч лет – мало так, что обхохочешься. Но видимо, где-то на генетическом уровне наш приматский род чует близость конца и вся его разумность состоит именно в ожидании этого «ужасного конца». Хотя если серьёзно, то особой ужасности в смерти и исчезновении не было и нет. Учёные паллиативной медицины уже достаточно подробно изучили процедуру «остановки механизма». Психологически это имеет речевой оборот, произносимый, как «уход в мир иной». Самое прагматическое и поэтическое представление у О. Хайама «все мы станем прахом, горшками и не горюй пока ты жив на этом свете».
