Но это было позднее, уже потом, после того, как вокруг хлебозавода вырос второй забор, а в пространство между заграждениями выпустили собак. Неужели от нас – мальчишек? Собаки были незлые, даже не гавкали, но к цеху было не пробраться.
Хлебозавод стоял далеко от дома, но нестерпимо манил запахом свежей выпечки. Подобраться к ней мы могли только в субботу вечером. На заводе в это время пустынно, и нас с другом домашние задания высиживать не заставляли. Ждали мы этого часа с нетерпением, несмотря на то, что улов предсказать было невозможно – как повезёт.
Дорога к хлебозаводу тянулась невыносимо долго. А вот и оно, это место. Ни забора, ни завода. Теперь здесь офисы и магазины…
Мы с другом, обхватив стальные прутья забора своими ручонками и прижавшись к высокому железному забору, стоим и смотрим… Стояли и смотрели. Ждали и надеялись, что грузчик откликнется на возглас Андрюшки: "Дяденька, дай хлебушка, пожалуйста!" – осмотрится вокруг и кивнет нам, если никого лишнего поблизости нет. Тогда я протисну своё тощее тельце сквозь массивные прутья забора и подбегу к нему, и он мне сунет в руки батон белого, тёплого, ароматного хлеба. Обхватив его пальчиками, прижав к груди и глотая слюнку, вернусь я, безумный от счастья, к другу, и мы, весело отрывая и запихивая в рот огромные шматки булки, двинемся в обратный путь…
Что было дальше? Время быстро пронеслось, как в репортаже о полёте на марс намибийских космонавтов…
Много лишних людей появилось. Урезали пособия, заморозили пенсионный фонд, обещая: к такому-то году – всё будет хорошо. Через десять лет: ни фонда, ни пенсий. Тогда и появился лозунг: "Впиши своё имя в историю страны!". Государству ничего не оставалось, как на волне патриотизма избавляться от тех, кто не мог казну пополнять, питать её.
Был принят закон "О праве на жизнь", дающий право распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению, а по сути – разрешающий добровольную смерть. В дополнение к этому снизили пенсионный возраст, причём условно, и стали назначать по состоянию здоровья.
Данные эти, о здоровье, собираются теперь и обрабатываются в автоматическом режиме, через тот самый вживлённый чип. Эта электронная вставка оказалась далеко не так безобидна, и, кроме "паспортных", биометрических данных, может программироваться на расстоянии, записывать мысли и даже парализовать человека при необходимости.
Когда показатели здоровья становятся ниже нормы, то человеку высылают предупреждение. Повторным письмом, если поправить здоровье или откупиться не удается, переводят на пенсию. Дальше нужно решать: войти в историю или завянуть как овощ.
