Но Настенька и Дашутка чутко уловили счастливые перемены в настроении матери и поддержали ее открытой доброжелательностью, интересом и почтением к Дмитрию. Конечно, первое время некоторая настороженность в отношениях себя проявляла, потому Димка даже не решился ни одну их дочек при встрече обнять и поцеловать. Понимал, что, пусть и непроизвольно, могут от него отшатнуться, чужой ведь, как сразу им покажется. А если отшатнутся, то потом станет еще труднее притираться. Лишь время эту настороженность ликвидирует само собой, если ничего не поломать случайно. В любом случае, обе дочки, каждая по-своему, проявили к отцу безусловный интерес, он им явно понравился, как человек, как мужчина, но признать его родным и близким они пока не смогли.
Милые мои девочки, тепло думала Алёна. Ни Настя, ни Дашутка даже глазом не повели, не задали ни единого вопроса, когда Алёна вручила каждой – на личные расходы, – по сто тысяч. Для них это было абсолютно невероятным подарком. И они, конечно, сами догадались, откуда у нее, всегда нуждающейся, столь огромные деньги. Но дочки лишь нежно зацеловали любимую мать. Они искренне радовались так давно заслуженному ею счастью. Дашутка от радости даже повисла у Алёны на шее. Настенька, как всегда, оказалась более сдержанной в проявлении чувств, но ее слова и глаза не вызывали сомнения в огромной радости за установившееся благополучие матери.
Глава 8
Второй день после встречи оказался пересыщен событиями. Алёна, воспользовавшись телефоном, даже с работы отпросилась. Там за нее искренне порадовались, пообещав, что день-другой сами как-то продержатся. Поздравили от души и велели целовать за них Дмитрия.
Первая ночь, о которой каждый из них мечтал многие годы, растворилась в разговорах, воспоминаниях, сожалениях, слезах радости и признаниях в любви. Временами они засыпали, чутко ощущая один другого, но что-то страшное преследовало каждого во сне, и они вдруг вскакивали, успокаивали один другого, опять вспоминали, радовались, грустили… Это были часы заслуженного и выстраданного счастья.
Алена рассказала, как жила эти годы, как мучительно перебивалась. Трудно было тогда всем, потому ее страдания с маленькими дочками, при безденежье, этих постоянных инфляциях, взлетах цен, массовых обманах, мало кого трогали. А если и трогали, то даже хорошие люди не могли помочь, поскольку сами нуждались в такой же помощи. Всем было тяжело, как в войну… Войной, по сути, та жизнь и являлась! Войной против нашего народа. Что не смог сделать проклятый Гитлер, завершили местные предатели, которые поначалу назвали себя «демократами», а потом люди сами стали звать их еще менее благозвучно.
