Пока Ира думала, Андрей метался в душе, не зная, за каким голосом пойти. За внутренним, который рыдал навзрыд, умоляя немедленно убраться и забыть это утро, как страшный сон. Ведь Андрей, несмотря на то что был уродом, любил и подмечал красоту. А красивая женщина – это длинные ноги, упругая попка, стоящая морковкой грудь, тронутые поволокой глаза и длинные волосы. Но никак 150 в прыжке, 80 кг с талией, обозначенной оренбургским платком.
Другой, чужой, настаивал, что любовь – это не ноги или сиськи, это состояние души. И сейчас это состояние было не в стоянии, а в полёте. Андрей летал, парил, внимал, дышал моментом. Такого он не испытывал давно, если не сказать никогда. Он превратился в слух, нюх, взгляд, которые желали услышать ответ женщины, пахнущей ландышами.
– Вечером не могу. Уроки с детьми надо делать. Завтра могу, – просто ответила Ира, решая, что 40 лет – это тот возраст, когда хватит бегать за нерадивыми самцами, а пора уже взяться за голову и выбрать того, кто может дать больше, чем увесистый шлепок по заднице и масляно-жирный комплимент.
– Завтра нет. Завтра поздно… Сегодня. Может, обед? Ланч? Полдник? – забоялся Андрей, что если упустит момент, то пропадёт благолепие, подаренное вчера Пречистой. А вместе с пропажей вернутся жуткое отчаяние и одиночество.
– Я сдаю смену через два часа. Сегодня могу только на завтрак на свидание. В обед обед надо готовить, – торговалась Ирина, забывая про бессонную ночь, усталость, неопрятный маникюр.
– Всё! Замётано! Через один час 45 минут жду у порога, – стал заикаться Андрей, не веря в своё счастье.
– А покупать что-нибудь будете? – вспомнила Ирина, отметив, что косой богатей ещё и заика. «Всё-таки строг Боженька», – в душе пожалела женщина бедолагу в дублёнке, отмечая, что деньги – это хорошо, но здоровье как ни старайся ни золотом, ни серебром не купишь, на глаза не намажешь, на язык не намотаешь, мозги не выпрямишь.
«Так-то он симпатичный. Хоть и странный. Но какой-то добрый. По глазам видно. Только непонятно, как умудряется деньги сколачивать с такими мозгами?», – хозяйничала Ирина по ларьку, в душе радуясь, что пойдёт на настоящее свидание.
Андрей прискакал домой и первым делом отправился в душ. Целый час он провёл в горячих освежающих струях, напевая любимую нетленную песню своей молодости «Прости, поверь, и я тебе открою дверь. За всё прощу и никуда не отпущу…».
Андрей знал, что не красавец, так же знал, что полностью лишен слуха и голоса, поэтому старался не петь на публике, хотя с приятелями частенько заваливался в караоке. Там легко было подцепить разных голосистых длинноногих красоток, ловящих продюссеров на живца. Но сегодня его душа пела. Пела и танцевала. Поэтому к песне он прибавил танцы и с грохотом упал на кафель, ударившись больно о нераспакованные банные аксессуары.
