– Оставь его, урод! – наконец вскричал Гриша и довольно сильно ударил Кузю кулаком в челюсть, от шока тот сначала застыл на мгновенье, а потом потерял равновесие, но не сознание.
Мария Карловна не видела драки, потому что пыталась помочь Васе, гладила по голове, по лицу, плакала сама, пыталась обнять, приласкать сына, орущего, будто ему отрезают палец за пальцем.
Она помнила его первые приступы смутно, ведь их почти сразу удалось локализовать с помощью сильных антидепрессантов, делающих из Васи овоща. Теперь Мария Карловна не жалела, что сын принимает эти лекарства, было хуже наблюдать кошмары, что сводили его сума.
Отец просто стоял рядом, не зная, чем помочь. Так же рядом на коленях сидели другие дети. Кузя валялся неподалеку.
– Васечка, Васечка, как же тебе плохо, Боже мой, кто бы знал, как тебе помочь? – ныла то ли про себя, то ли вслух Мария Карловна, видя безумный взгляд сына, устремленный куда-то, откуда надвигалась опасность, а он продолжал кричать. Голова у него, видно, разрывалась от боли.
Ничего не помогало: ни ласки, ни объятия, ни уговоры. Мария Карловна ринулась к своему ридикюлю с медикаментами, но ни одно из множества лекарств не могли помочь Васе сейчас. Она сама впала в истерику, и ее обнимали дети и муж. В конце концов, через четверть часа они просто уселись рядом и наблюдали за его конвульсиями, он уже не плакал, просто сжался в комок от нестерпимой боли, то ли происходящей на самом деле, то ли только в больном воображении. Шурик взял Васю за ногу, Гриша за голень, отец с матерью просто прислонились к его подрагивающему телу.
Но тут Кузя пришел в себя и ожесточенно прорвался к Васе, не обращая внимания на сопротивление родных.
– Последний раз тебя… Предупреждаю.., – он ругался и в глазах стоял огонь, – лучше не трогай меня, Гриня. – Послышался запах будущего пожара. Гриша отошел.
– Пусть колдует, колдун африканский, – в конце концов, сдался старший брат.
Кузя внимательно посмотрел на Васю, тот был в сознании, хотя лежал, схватившись руками за голову, смотря в одну точку.
Кузя поднял его, усадил, Вася попытался отодвинуться и даже уползти, сзади зашевелился Николай. Кузя показал ему кулак.
Кузя не давал Васе более двигаться, сам схватил его за голову, придвинулся лоб ко лбу, и все тем же ожесточенным голосом продолжал свои молитвы:
– Богом тебя прошу, повторяй за мною: я не свой, я божий! Я не свой, я божий.
Мария Карловна закрыла рот руками, чтоб не закричать от сумасшествия. Кузя не останавливался и как будто за двоих повторял эту нелепую абракадабру.
