– Это удивительно! – с придыханием сказал монах-мирянин, – но я действительно вижу символ. Очень древний символ! – он посмотрел на хозяйку, которая почти перестала дышать. – Рунический знак называется «Хозяин своей судьбы». «Человек, творящий реальность», – со значением сказал бурят и сам покрылся лучистыми морщинами от философского настроения, уведшего куда-то вглубь.
Как вдруг всем пришлось вернуться в реальность, потому что достопочтенная писательница, она же звездная гостья и хозяйка Бублика, с грохотом свалилась на пол в глубочайшем обмороке.
Началась паника. Мы с буддийским монахом, чтецом морщинистых рун на собачьих мордах не знали, за что хвататься, и, подложив мягкие подушки под голову и тело изможденной женщины, первым делом стали названивать: бурят в скорую, я зачем-то папе и маме. Не знаю, но то был инстинктивный поступок: звонить туда, где всегда знают, что делать.
Скорая приехала на 15 минут позже, чем папа с мамой, свободные в этот летний вечерок и как раз стоявшие у порога, чтоб прогуляться до кумовьев, имевших собаку по имени Чебурашка, тоже моего пациента. Про него будет отдельная история.
Родители примчались и обнаружили у звездной писательницы диагнозы, которые 15 минутами позже поставила скорая, узнав про волчанку и депрессию мопса, не исполнившего собачью миссию, из уст самой потерпевшей, пришедшей в себя, с моими бессвязными комментариями.
– Хроническая усталость и на ее фоне разнообразные симптомы. А еще городская депрессия. У москвичей это сплошь и рядом, – сказал фельдшер, отойдя в сторону и многозначительно поглядывая на французский маникюр и педикюр потерпевшей и усыпанный горным хрусталем ошейник старого мопса. – Дурью мается. А у нас в деревне волчанку лечили баней хорошей и разговором душевным.
– Уважаемая, город – это человейник, и создан с одной единственной целью – отсоса жизненной силы. Поэтому все мало-мальски умные люди должны знать приемчики, как не пропасть в человейнике. Это: хорошо кушать и спать, много читать и чаще выезжать на свежий воздух, например, на дачу.
– Мы купили дачу у вас в Зелезерном, – оправдывалась известная сценаристка с доверием слушая моего отца, заслуженного ветеринара нашего города. Его, к слову, невозможно было не слушать. И скорая, в лице двух здоровяков, медбрата и фельдшера, с сожалением раскланялись, выписывая направление к врачу и желая здоровья и успеха.
– А в вашем случае еще надо в одну столовую ложку капать 20 капель валерьяны лекарственной, по три копейки за бутылек, туда же пиона и мяты и валокординчика… – наговаривал папа, держа руку писательницы и считая пульс. – Афанасич, че скажешь? – спрашивал папа бурята, который тоже прикоснулся к звездному пульсу, оценивая неслышимое движение крови.
