Из поездок мать регулярно привозила себе памятные подарки – чаще жемчужные бусы, которые обычно стоили, как хороший автомобиль. Из той поездки Мириам привезла жемчуга размером с перепелиное яйцо, идеальные, как зеркальная гладь, цвета русских снегов, в тот год выпавших по самые уши, что мерзли в неудобной шапке на лысой рогатой голове Кима.
Он понял мать без слов. Ей не понравилась Россия. Слишком много красивых женщин, на которых отец и сын заглядывались беспрестанно. В Испании же у Мириам были статус и престиж, которые, словно красота, обволакивали ее образ. Все желали постоять с ней рядом, поговорить, вдохнуть аромат ее дорогих духов, окунуться в ауру ее харизмы, спокойствия, дороговизны и монументальности, несмотря на маленький рост и недостатки, видимые в плотном теле. С тех пор она носила этот жемчуг исключительно тогда, когда подводила полугодовые отчеты и видела, что прибыли растут.
По жемчугам на ее маленькой толстой шее Ким многое понимал в матери. Например, когда ей плохо и виной тому отец. В эти моменты надевался жемчуг редкой окраски «павлиний глаз», переливающийся от зеленого до черно-золотистого, а при особом свете филетовым, как наряд вдовы. Будучи взрослым и имея интимные связи с проститутками, а также в разговорах с ними, весьма умудренными на сей счет, он понимал, как ранимы женщины, сильные из которых скрывают свои чувства, будто покрываясь кожурой или скорлупой. Жемчуг, словно дополнительная скорлупа, хранил тело Мириам, похожее на улитку, слезливую и уязвимую, но лишь изнутри.
Поэтому увидев жемчуг цвета русского снега на приеме в доме каких-то негоциантов по свиным тушам, Ким понял, что это особенный день, важный для семьи и матери.
Ему представили Марию, уродину с кривым плечом и одним слепым глазом. Он тут же просек затею без слов, и когда на следующий день и следующий, и целый месяц подряд встречал эту девушку, безмолвно следующую за своими родителями, покорно смотрящую в сторону, куда смотрели они, то есть на него, Кима, стало очевидно, что затея серьезная. Но он ничего не мог поделать с собой: его раскосые глаза сходились лишь на Алине, которая подавала им завтрак, носила полдник, мыла, убирала.
Алина была прекрасна, как материнское ожерелье. Белая, тонкая, как Снегурочка из русской оперы. Слушая ее, Ким плакал от чувства красоты, точнее, один его глаз в самом деле плакал, другой просто слезился после схваченного на морозе ледяного ветра.
