Красная птица | страница 5
— Посидим, — сказал Алексей Павлович. — Сперва нужно помолчать и как следует посмотреть на всё, чтобы запомнить. Знаешь, так просто, для настроения.
— Как — для настроения? — спросил Миша.
— Ну, чтобы легко стало. На душе.
— А! Мне уже легко, — быстро сказал Миша и посмотрел на планёр. И вообразил, как сейчас полетит красный планёр.
— Но мы всё равно ещё посидим, — сказал Алексей Павлович. — Смотри, как тихо! Вон, видишь, деревья жёлтые, а вон, правее, целый лес багровый, а там — видишь? — ещё не успело пожелтеть, там зелено. И паутина летает.
— А почему она летает?
— А это такие маленькие паучки. Осенью они выпускают паутинку, и ветер несёт их с севера на юг, а когда стихает, паучки опускаются на землю и сидят на траве. А потом опять летят. Всё летит, Миша, всё, брат ты мой, летит: и жизнь наша, и птицы, и ракеты, и сама земля, и солнце — всё летит!
Алексей Павлович опять потихоньку замурлыкал песню, которую когда-то пел на севере. О том, как внизу уходят назад гористые берега, море и виден Северный полюс. И как ветер дует над Новой Землёй и солнце совсем не заходит и мерцает над океаном.
Миша сидел смирно, смотрел на красный планёр, который вздрагивал рядом на траве, просясь в полёт, смотрел на широкие, до самого горизонта, поля за рекой и думал, что эти поля идут до самого Дальнего Востока, где живут сейчас его отец и мать, и до Новой Земли, про которую пел Алексей Павлович, и ему было хорошо.
— Ну ладно, — сказал Алексей Павлович и встал. — Давай-ка запустим мы с тобой этого бродягу!
Он взял планёр в правую, здоровую руку. А левой погладил его крылья и фюзеляж.
— Внимание! — закричал он громовым голосом, и эхо отдалось из лесу.
— Старт! — крикнул он ещё громче, и эхо опять отдалось, а планёр уже рванулся вперёд и полетел.
Сперва он покачивался, будто был взволнован свободой и не знал, куда лететь — вниз или вверх. Потом успокоился, воздушные токи, поднимавшиеся от реки, подхватили его, и он стал забираться вверх. Он парил уже выше места, где стояли Алексей Павлович с Мишей, и заворачивал направо, но потом, раздумав, переменил курс и полетел налево, на восток, забирая всё выше и выше.
Сияло неяркое, сентябрьское солнце, всё заливало своим ласковым светом, и ветры, которые тихонько дули над землёй, были лёгкими и тёплыми. А там, за рекой, в полях, люди, увидев планёр, прикрывали глаза от солнца рукой и смотрели на красную птицу, стремительно несущуюся к недоступной высоте, как на чудо.
