– Некоторые из этих вещей мне приходилось изготавливать самому, – я никогда не понимал множество серийных убийц, существовавших раннее.
Монстров нужно душить еще в колыбели. Я готов выкопать столько детских могил, сколько потребуется. В мой коленный сустав забивается металлический предмет, называемый заклепка, раскаленный докрасна. Я выдержу тысячи взрывов, происходящих в любых средах.
– Не думай о суициде – я заблокирую любую твою мысль о нем.
Взрыв становится гораздо опаснее, если для него использованы поражающие элементы. Всего горстка гвоздей над килограммом тротила превратит простой взрыв в мясорубку. Я сотру о себя миллионы пуль в пепел. Я погружу тысячи кадмиевых стержней внутрь ядерных реакторов. Нет, я не смогу. Я не хочу этого сам. Я не хочу.
СУПЕРПОЗИЦИЯ МНЕНИЯ.
Я придам тела тысяч людей гидролизу. Они такие же люди, как и я, как я могу их уничтожить?
– Именно поэтому они заслуживают достоинства уничтожения, – я принимаю боль вновь и вновь, а в моем суставе красуется 18 заклепок, температура которых медленно падает, ведь ничего в этом мире долго не может удерживаться. Я понимаю все те миллионы, потерявшие способность думать, за всю историю человечества. Я пущу на вторичное производство все то, что подумало забыть человечество. Миллионы историй позади. Миллионы мыслей впереди. У меня нет никакого желания причинять боль и страдания другим людям. Есть и всегда было, как и у всех других людей, как бы они того ни скрывали.
– Рано или поздно всегда придется задеть другого человека, если стремишься к своей цели, ведь ты не существуешь в вакууме, в котором лишь ты и твоя цель находятся. Существуешь ты, множество других переменных, и твоя цель, – Личность пронзает мою глотку собственной рукой, после чего достает щитовидную железу. Я провален.
– Ты не знаешь собственного имени. Ты не знаешь себя.
Мое тело отсчета движется вниз по цилиндру бесконечной длины, а по его сторонам располагаются множество отверстий, каждое из которых ведет куда-то глубже внутрь памяти. Каждую секунду ниже и ниже, не наблюдая даже примерного конца. В один момент я поднимаю голову вверх и замечаю абсолютную тьму над этим цилиндром. Это не его конец – лишь видоизмененное его продолжение. Тело движется, а вокруг него проворачивается весь цилиндр с множеством отверстий. Подобные отверстия раньше делали в плакатах для того, чтобы их не разорвало ветром. Порой нужно не изменять направления собственного движения, а изменить само пространство, в котором движешься. Теперь тьма внизу, а вся бесконечность – вверху, теперь я лечу туда, где видно все. Тьма вокруг, и ничего более. Мой полет становится все медленнее и медленнее, смягчаясь, будто мое тело становится легче, а его площадь возрастает. Мое тело должно быть парализовано, ограничено, зажато страхом перед темнотой. Огромный стальной короб передо мной, а я лишь маленькая единица, которой можно измерять его. Мы висим в пустоте, ощущая силу тяжести, потому что я знаю, что она существует. Одно прикосновение превращает сталь в хрусталь, осыпающийся самостоятельно под собственным весом. Температура вокруг падает до абсолютного нуля, ломая некоторые представления о сложности получения такой температуры. Даже самая прочная сталь превращается в мягкий хрусталь при определенных условиях. Хрусталь осыпается, а я не вижу собственного отражения в его осколках. Я вижу лишь половину от себя. Внутри прямоугольного гроба, грани которого выполнены из стекла, а ребра из металла, находится смесь множества кислот. Азотная, серная, хлорная, хлорноватистая, плавиковая, йодороводная, бромовородная, ортофосфорная кислота – они создают кислотно-зеленый цвет тому веществу, что находится внутри.
