Углегорск был шахтёрским городком рядом с Абалаковым, километрах в пятнадцати, и Александр его знал неплохо, изучил, пока таксовал. Заглушил двигатель, протёр тряпочкой окна от нечего делать, поправил коврики в салоне. Наконец дверь захлопала снова, выплёвывая на крыльцо обитателей офиса «Территории». Фёдор нёс две большие сумки, за ним семенила девица с лицом озадаченной старшеклассницы, попавшей на незапланированную контрольную. «А мы когда вернёмся? А что мы будем делать-то? А если мне не понравится?» Фёдор поставил сумки в предусмотрительно открытый багажник, обернулся к девице, выдал доброжелательный оскал: «Марьяна же зовут? Ты не кипишуй, слышь, Марьяна? Тебе понравится. Тебе же нужна работа? Ну вот! Садить пока в машину, посиди, подожди команду, скоро поедем». И подмигнул Александру заговорщицки. Тот раскрыл боковую дверцу: «Прошу пани!», девица вздохнула и, подобрав полы плаща, втянулась на задний ряд. Подошли еще двое с пакетами – лобастая девушка с распущенными длинными волосами в свитере и в чёрных в обтяг джинсах-стрейч на ладной фигурке и худенький вертлявый азиат, красная рубашка с жёлтым галстуком под тонкой курткой. Он помог составить всё в багажник, вертлявый протянул руку: «Теодор. А это…» – «Беатриче?» – ляпнул вдруг Александр и засмеялся, глядя, как расширяются узкие глаза вертлявого. «Не, это Катя. Она недавно с нами, но уже сама работает. А я инструктор». И он распрямился, горделиво выпятив красную рубашку на груди. «А Теодор – это реальное имя или псевдоним?» – продолжил троллинг Александр. Вертлявый «Теодор» хихикнул и подмигнул: «Рубишь фишку. Так-то я Федя, но два Фёдора в одной команде, да ещё и оба инструкторы – это избыток, так что он – «Крепыш», а я – «Теодор». Сейчас он придёт с Васькой и новичком Васькиным и поедем. А ты – Санёк, значит?» Он хмыкнул, погасил улыбку, заглянул вертлявому в глаза, произнёс по раздельности: «А-лек-сандр! Приятно познакомиться, Теодор!» и отошёл к багажнику, куда Фёдор-старший, он же Крепыш, пихал очередные два набитых пакета, перехватил: «Давай, я сам поставлю, чтоб закрылось». Расселись: Крепыш вереди, с ним второй Фёдор, вертлявый «Теодор», на третьем ряде сидений – поджавшая губы Марьяна и лобастая Катя. Он завёл двигатель, вышел навстречу двум спешащим к машине парням, открыл дверь и понял, что один из парней всё-таки, девушка: крепко сбитая, крупная, но почти безо всех женских округлостей, стрижка короткая, в зубах сигарета, в руках еще два пакета. Он растерянно их взял, сунул в салон: «Ну, это на руках как-нибудь, багажник забит». Выпрямился, машинально взял протянутую руку мужеподобной девицы: «Александр» – «Ну а я Васька. В смысле, Василиса. А этот укурок – Семён, вроде. Да ведь? Семён?» «Укурок», невысокий блёклый парень, лет под девятнадцать-двадцать, с крупной, коротко стриженой головой и в болоньевой старенькой куртке, кивнул, торопливо дотягивая сигарету и полез в дверь, а разбитная Васька распахнула переднюю дверь и нахально ткнула кулаком (ничего себе у неё ручищи, подумалось Александру) в плечо старшему Фёдору: «Фе-едь! Слышь? Не говни, мы же договаривались: я после операции, сяду впереди, так что «давайдосвиданья» взад-назад». Фёдор крякнул, выбрался с переднего, полез на средний ряд, двигая «Теодора» бедром. Васька плюхнулась вперёд так, что заныла подвеска машины, он тоже забрался, мысленно сосчитав «личный состав», тронул машину с места.
