Допустим, разумное существо Земля не подозревает обо мне, не догадывается о моем личном существовании. Зато глобальные беспорядки на своем теле, которые творит человечество, она должна чувствовать?
Кем он может считать человечество? Венцом божественного творения или раковой опухолью на своем теле? Очень странно было думать о своей планете, как о гигантском живом организме, имеющем разум.
Биосфера Земли во множество раз больше человека и, следовательно, на много порядков сложнее. Возможно, она способна перерабатывать и хранить огромные количества информации. Срок ее жизни не сравним с моим. Смешно сравнивать мои десятки лет и несколько миллиардов лет земной жизни.
Может быть на наше счастье, скорость ее нервной реакции тоже растянута во времени по сравнению с моей? Пройдут тысячи лет, пока Земля почувствует горькие плоды нашей сегодняшней «разумной» деятельности!
Если пойти в рассуждениях дальше и представить себе, что выражение автора книги «Мировой разум» следует понимать буквально? Представьте себе такую цепочку: планетарное сознание Земли является частью организма планетной системы, а солнечная система – частицей разумного организма какого-либо звездного скопления, та – Галактики и в последнюю очередь – Вселенной…
Голова шла кругом от непривычных мыслей. «Черт бы тебя побрал! – злился я на навеянные книгой странные мысли. – Додуматься до разумной Вселенной! Так и свихнуться недолго… Бросай завиральные идеи, Ведунов! Спятишь!»
Может и впрямь разум присущ не только человеку, а является неотъемлемой частью космического порядка? Почему я вслед за Эйнштейном и другими учеными должен считать, что наша Галактика – это только гравитационно-механическая система? На самом деле – разум и поля разума такое же свойство Вселенной наряду с пространством, временем и материей?..
* * *
Не сразу, примерно через неделю, я осторожно рассказал Светлане о том, что случилось в Уяре с сыном. Не скрыл о своих метаниях по деревням в поисках знахаря и о своем знакомстве со старой знахаркой и прекрасным человеком Екатериной Ивановной, вылечившей Володю.
Жена слушала меня молча, со спокойным видом, и только крепко стиснутые маленькие кулачки, прижатые к груди, говорили о волнении.
– Случись что с Володей, я бы тебе этого не простила, Ведунов! – выдохнула она, когда я закончил.
– Я и сам бы себе не простил, Света.
– А эта… Екатерина Ивановна? Можно ей написать письмо, поблагодарить за сына?
