А методика моя достаточно проста – подобные поступки надо максимально дегероизировать. Максимально… Свести их авторитет на нет, приблизить к нулю, а то и выкинуть их в область отрицательных чисел. И у меня была свобода выбора, как это можно было сделать.
Что вы там говорите? Вы самые крутые хулиганы в школе? Ну тогда держите. Ловите платочек. Утрите сопельки. Ах да, забыл предупредить, я этим платочком говно с ботинок очищаю…
Я подошел к столу, взглянул на стакан, и окинув взглядом класс, брезгливо сказал:
– Кто поставил сюда эту парашу?
Какие-то неуверенные смешочки. И все ждут – что же будет дальше?
Ничего, я ведь, как и обещал, сделаю так, что этот стакан, равно как и тот, кто его сюда поставил, потеряют свою социальную значимость.
Я пошел в конец класса, взял двумя руками свободную парту и стал тащить ее к доске. Все притихли, и стали смотреть. Наконец, дотащив парту, я на вытянутых руках перенес все свои вещи с учительского стола на парту, стараясь демонстративно держать максимально возможную дистанцию…
Потом я искоса глянул на стакан, и сказал, будто бы сам себе:
– Я, конечно, не доктор, но, по-моему, там моча.
А потом, тщательнее присмотревшись к стакану:
– И следы зубов… Из него, что, кто-то пил?
Глава 12. Лютый. Свобода от выбора.
Свобода – это осознанная необходимость.
Да вот только нам век такой свободы не видать.
Просветлевший Спиноза
Провалявшись в полудреме еще часа два, Лютый проснулся и долго смотрел в потолок.
Тягучее, мерзкое, липкое чувство страха поднималось откуда-то из подсознания. Маленький этот страшок, совсем крохотный, словно капля камень, точил и точил подсознание, постепенно выходя в сознание – и оказалось, что не такой он и маленький, этот страшок, что это целый айсберг, девять десятых которого скрывалось неизвестно где, и теперь он теперь выползает, затмевает разум, парализуя и блокируя всякую способность действовать и мыслить.
Не страшна была милиция – бегал в свое время Лютый и от милиции. И не так страшно было оказаться под следствием – это было тоже вполне переносимо и понятно. Страшно было другое – а именно то, что все это могло произойти в любой момент – в следующую секунду или никогда.
Или никогда… И тогда Чувачок будет отгребать за всех по полной и получит сполна, сколько там ему полагается по Уголовному Кодексу.
Хотел бы он быть на его месте? Очевидно, нет. Должен ли он был что-то сделать? Очевидно, да. Но, что он должен был делать, было совершенно непонятно.
