А может, я должен заботится о сыне? Который вчера ко мне приехал? Да-да, и которого я до этого лет восемь не видел. И который уже выше меня, сильнее меня и опытнее меня. И который уже успел начать и благоприятно завалить два бизнеса, а сейчас планирует начать третий. К становлению и воспитанию которого я практически не приложил ни руки, ни мозгов, ни чего-то там еще, что следовало бы прикладывать. Как там эта штука называется-то? Ах да, душа…
И теперь, держа в обеих руках по баулу, я иду через вещевой рынок, чтобы попытаться какими-то суррогатными методами вернуть к жизни этот самый призрак простого человеческого счастья. Вы даже не представляете, насколько нужен современному человеку для этого тот самый бренный металл. В смысле, деньги.
Я подошел к павильону дяди Ибрагима. Насколько я помню, павильон этот появился на рынке одним из первых, и, даже теперь, когда он уже оброс другими такими же павильонами, все равно выделялся среди них тем, что был одним из самых больших и красивых. А его хозяин – дядя Ибрагим, сухопарый, с седеющими усами, в неизменной феске – был самым уважаемым из моих покупателей. Поговаривали, был он из какой-то исчезающей народности, объехал пол-Азии и едва не погиб в одной из постоянно бушующих там войн.
Обычно он сидел на скамеечке перед павильоном, где мог спокойно дымить кальяном, пить кофе или с грустной улыбкой что-то рассказывать кому-нибудь из своих покупателей на характерной для него термоядерной смеси русского, турецкого и фарси.
Вот и сейчас он встретил меня перед дверями своего павильона с двумя дымящимися чашками кофе на подносе.
– Здравствуй, Искандер-ага – пропел дядя Ибрагим.
Так он меня обычно называл при встрече – Искандер-ага.
– Здравствуй, дядя Ибрагим – ответил я ему и остановился рядом с ним.
Дядя Ибрагим засиял от удовольствия и протянул мне чашечку кофе. Я опустил баулы на землю, взял из рук чашку кофе, а сам присел на скамейку, следуя гостеприимному жесту дяди Ибрагима.
– Как поживаешь, Искандер-ага? – спросил он.
– Все хорошо, дядя Ибрагим – ответил я – вот принес тебе еще товар.
– Товар – это хорошо – сказал дядя Ибрагим, – людям нравится то, что я беру у тебя. Вот только…
Он замолчал. Только тихонько отхлебывал кофе из своей чашки.
Я повернулся к нему и спросил:
– Что случилось, дядя Ибрагим?
– Все хо-ро-шо… – по слогам ответил он – пока… А я вот решил продать этот… дукхан.
– Почему, дядя Ибрагим? Твой дукхан самый лучший на этом рынке.
