А он, слепой старикан, только плакал, о пощаде моля.
–
Что сидишь ты такой кислый? Почему Зло не оставило Мира?
Да потому, что вы – кретины, взгляните ж на всю картину.
Войны, слюни и крики битвы – это ваше, это вы сотворили,
А старикан лишь с Богом бранился, намереваясь и дальше жить тихо.
–
Сколько ярости, сколько фальши – бьют слепого, в кусты его тащат,
За каждый грех на него харкают, так ничего и не понимая.
Был Сатана, что рядом лежал, но это ты его бил, ты и кричал,
И только Адам прекратил этот срам, показав, что Зло – это ты сам.
В жутко громком и запредельно близком
Верно верю, телепатия есть; временами вирален и смех,
Писатель тоже пронзает людей, касаясь буквами их сердец.
Порой думаю, что душою слеп, есть ли в культуре какой дефект?
Интересен духовный рентген; пусть иллюзии тают, как снег.
–
Не так сложен данный эффект, нам нужна лишь помощь друзей,
Выручил виртуозно слепец, мы загрузились в рисованья процесс.
Повязку плавно на очи надел, вручая слепцу перст,
А рисовать ровно начали вместе, обсуждая очертания церкви.
–
Изображали высокий собор, над бумагой витала ладонь,
Мне казалось, вижу душой, грани Мира обращались в ноль.
Будто падал в глубокий колодец, растворяясь в движениях ровных,
Не видел их, но шептали сотни, с Миром общаемся нотами.
–
На рисунке проявлялся собор, затмевая собою всю скорбь,
Пролетал сквозь чуму и корь, слыхал Шекспира, видал Мадонну.
Мне Мир показался огромным, хоть его и не видел толком,
Бог не зря известный художник, краски служат нам телепортом.
–
Собор проявлялся на свете, сам будто растворился в детстве,
Мыслил слишком простецки, с искусством уже не ослепнешь.
Падал в бездну, по стенкам блики, со мной падали вместе книги,
В этом теперь растворился: в жутко громком и запредельно близком.
Они стояли там, на Занзибаре, краснелись, щёки целовали,
Вокруг плыли лишь старо-хибары, там не слышен хруст мяса.
И почему же все пляшут? Смотрю, оставлена пашня,
От них несёт чем-то квашеным, но нет гнили, нет и усталости.
–
Им лопасти Кукурузника рубят капусту, ей набивают пузо,
После идут и танцуют, что же в их головах-дуплах?
Я антрополог или трутень? Не очень понятен этос их улиц,
А вы то чего надулись? Мы тут ради бабла и науки.
–
Казалось, что наложил на себя руки, проглотив все таблетки подруги,
Потом зырю – коробки и стулья, будто на помойке очнулся.
А это Занзибар – какая же глупость! Может сюда отправляются души?
Дублин бы или Шотландии ласку, а очнулся в этой сточной канаве…
