– Я на всё согласен, – воскликнул Ганс. – Что я должен делать?
– Ничего, – ответил Кхура. – Просто сидеть в хижине совершенно неподвижно, с головой укутавшись в одеяло и ждать.
– Ждать чего?
– Ждать, когда один из йети зайдет внутрь… – ответил Кхура, переходя на шёпот.
– Боже, неужели он осмелится войти внутрь?!
– Если всё будет тихо, то да, – сказал Кхура. – Главное, ни в коем случае не вылезайте из-под одеял, а не то ваш запах его вспугнёт.
– Но как же я его увижу? – спросил Ганс.
– Я оставлю вам малюсенькую дырочку, сквозь которую вы его увидите.
– А где будете вы в этот момент? – захотел узнать Ганс.
– Снаружи, – сказал проводник.
– Почему?
– Во-первых, наша лачуга слишком мала, чтобы тут уместилось трое, – объяснил Кхура. – А во-вторых, должен же кто-то остаться снаружи и привести помощь, на тот случай, если йети разозлятся и засыплют хижину снегом.
– Но как я увижу йети в темноте? – спросил Ганс.
– Я разожгу небольшой костёр напротив открытой двери хижины, а потом спрячусь на дереве, – сказал Кхура. – Огня они не боятся.
Ганс одобрил план проводника, и они приступили к его реализации. Первым делом, Кхура заставил герра Шуберта раздеться догола и хорошенько растереться снегом, чтобы отбить запах.
– Ради науки я готов на всё! – сказал Ганс и начал стаскивать штаны.
С криками и охами он долго натирал себя снегом, пока не сделался малиновым и только после этого Кхура позволил ему вновь одеться.
– А вы знаете, – сказал Ганс, когда немного согрелся, – мне даже понравилось. Есть в этом что-то волшебное, голым скакать по снегу у подножия Гималаев…
Когда стало темнеть, Ганс лёг на пол, а Кхура тщательно завалил его сверху снаряжением и свежим лапником, оставив только маленькую дырочку для дыхания и наблюдения.
– Наберитесь терпения, лежите тихо и не ворочайтесь, – приказал Гасну проводник. – Йети долго будет ходить вокруг лачуги, принюхиваясь и присматриваясь, и только потом, заглянет внутрь. Не упустите этот момент.
– Я буду начеку! – донеслось из-под груды вещей. – Я так счастлив!
Кхура прыснул в кулак и вышел наружу. Там он разжёг костёр, сделал себе ужин и неспешно поел. Затем он просто лежал у огня и ел карамель и только около двенадцати, встал, надел свои «волшебные» снегоступы и стал ходить кругами вокруг хижины, кашляя в воротник и шумно сморкаясь. Герр Шуберт, всё это время тревожно вслушивающийся в ночную тишину, вздрогнул:
– Так вот они какие, эти йети, – прошептал он. – Совсем как люди. Хорошо бы один из них заглянул сюда и полакомился бы конфетами… Уж я разгляжу его как следует…
