Спи: будешь ты любим, как всякий, кто ушёл
– Тристан Корбьер
Анубису было неприятно, что в его душе не только поковырялись, но и вывернули её наизнанку. Личность чем-то напоминала вышивку. На лицевой стороне всегда красовался какой-нибудь цветок или снегирь, или щенок с косточкой у будки, а на изнаночной прятались безобразные швы, узелки и торчащие нитки. У Анубиса скопилось слишком много швов и ниток. От жалости к себе на чайных глазах выступили слёзы. Губа задрожала, как речная рябь.
– Я никогда не исправлюсь! Я навсегда останусь психбольным гидом! – промямлил шакал.
Его растерянность и переживание перехватил Мама и тоже принялся хмуриться, раскачиваясь взад-вперёд.
– Мы обречены на изгнание! – всхлипнул Анубис, сжимая свой крест.
– Никто ни на что не обречён, – вышел из соседней комнаты Пустыня. В следующую секунду он уже присел подле Анубиса, положив руку на его массивную голую спину. – Что тебя так расстроило? – заглянул в чашки с чаем Пустыня.
– Неважно. Ничего, – сквозь заложенный нос просипел парень.
– Но как же? Неужели забыл, что в нашем клубе принято делиться своими мыслями и секретами? Мы всегда выслушаем и примем тебя, – потрепал его Пустыня.
– Кажется, я теряю надежду, – слабо отозвался Анубис. – Мне никак не отделаться от Абсолюта. Этот тип прав: меня преследуют идеи убийства. Я не могу с собой совладать! – разревелся он.
– Нет, ты всё сможешь. Ты перестанешь отвлекаться на космические приказы, – обнял его Пустыня.
– Ты не можешь знать наверняка! – по хребту Анубиса прошла новая волна дрожи. Он сотрясался, словно экспресс, сошедший с рельс.
– Да, я не знаю. Но знать – не самое главное. Самое главное – верить. И я верю в тебя. А это дороже любых знаний, – прошептал Пустыня в собачье ухо.
От искренней теплоты Анубис замер, а потом разрыдался ещё сильнее:
– Спасибо тебя. Спасибо, – забормотал он, поднимаясь вслед за Пустыней. Тазобедренная повязка развязалась и мягко скользнула на пол, но парень не стеснялся своей наготы.
– Не за что, – проявил выученную вежливость Пустыня. Анубис же не выносил подобных фразочек вроде «Не стоит благодарностей». Они обезоруживали и оставляли в должниках. Стоит только запретить человеку говорить «спасибо» и «извини», и он тут же станет беспомощным, как младенец. Как птенец, вылупившейся из скорлупы и брошенный под комбайн. – Предлагаю выкинуть из головы этого подозрительного Психолога и отправиться в кафе! – торжественно объявил Пустыня, и на этот раз даже Калигула не стал возражать, а Анубис заткнул ткань потуже.
