– Если ты думаешь, как отсюда сбежать, – произнёс тем временем Мастер, будто мысли прочитал, – то твоя главная проблема – не дверь. Мы не в Европе – и вообще не на земле.
Кирстин испустила ещё один глухой смешок.
– Куда вы дели Малдера? – поинтересовалась она.
– Я имел в виду, – пришелец звякнул ложечкой, и приятный аромат кофе разнёсся по комнате, – что мы не на материке.
Кирстин невольно подумала о том, как давно она не пила кофе и не ела нормальной еды. Теперь этот запах действовал на неё волшебно.
– Ты давно не ела? – спросил Мастер, и Кирстин вздрогнула от неприятного чувства, что тот видит её насквозь.
Кирстин промолчала.
– Нам не нужно, чтобы ты умерла с голоду, – продолжил тем временем он. – Но ты основательно всех напугала, поэтому медсестра больше не хочет к тебе заходить.
Кирстин испустила новый злой смешок.
– Так ты хочешь есть или нет? – спросил Рей.
Присев на краешек кровати, он разглядывал бледное, наполовину прикрытое резиновой маской лицо. Хотелось его коснуться. Провести рукой по щеке.
Девушка была такой нежной, что казалось, сдави – и она сомнётся, как цветок.
«Не понимаю, – думал Рей, – как можно было за полтора месяца так её испортить?»
Он видел плохо скрываемую злость Кирстин. Рей не боялся её – но мог с уверенностью сказать, что ничего подобного в девушке не было зимой.
– Ты хочешь купить меня за бутерброд? – спросила Кирстин.
Рей оглянулся на поднос, на котором кроме двух чашек кофе стояла тарелочка с хлебом и две баночки джема. Для убедительности Рей взял одну из них и поводил ею под носом у пленницы.
– Клубничный или вишнёвый? – спросил Рей.
– Я думала, там один.
Ноздри Кирстин дёрнулись, пытаясь уловить второй аромат.
– Ты не ответила на вопрос, – заметил Рей и принялся намазывать джем на хлеб.
– Ты тоже, – констатировала Кирстин, хотя Рей видел, что ей трудновато говорить, нос то и дело дёргается, пытаясь уловить аппетитный аромат, а голова сама собой поворачивается к еде.
– Всё в жизни имеет свою цену, – сказал Рей и, откусив бутерброд, тщательно прожевал. – Вот ты, к примеру, стоишь несколько миллионов.
– Человека нельзя продать.
– Можно, – Рей даже усмехнулся. – Видишь ли, есть ещё один момент. Всё на свете можно продать. Даже верность или любовь. И цена товара изменяется в зависимости от того, как трудно его достать.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что для тебя субъективно сейчас очень ценен этот чудесный вишнёвый джем. И ты наверняка на многое готова ради него. А моя цена будет не очень высока.
