— Х*йня какая-то! — неожиданно взревел он и, больно схватив ее за руку, притянул к себе, зашипел со злостью: — Что это за игра?! Сдать меня хочешь?! — он принялся озираться по сторонам, словно ожидая нападения.
— Нет, Кир, нет! — Олеся с трудом отцепила от себя пальцы опера и с болезненной гримасой растерла запястье, на котором на красной коже четко отпечатались белые следы. — Я не играю с тобой! Правда!
— Зачем тебе это?! — злые искорки в его глазах не исчезли.
— Я просто хочу, чтобы он увез Настю!
Нервы начали сдавать и у нее.
— Сама почему с ней не уедешь?
— Да потому что… — они подошли к тому, о чем она никогда и никому не говорила. О чем ей запретили говорить… — Потому что я не могу никуда отсюда уехать! — закричала она так, что слезы выступили на глаза. — Не могу!!!
И сделав этот последний крик, Олеся бессильно откинулась на сидение. Закрыла глаза. Все, больше она ничего не скажет.
— А мне ты нафига все это рассказываешь? — задался вопросом вдруг Кир. Пока Олеся молча приходила в себя с закрытыми глазами, он в уме пытался проследить ее логику. И что-то у него не сходилось. Она могла все это провернуть и без его «благословения». Что-то здесь нечисто…
Олеся распахнула глаза и тут же встретилась с пристальным, немигающим взглядом опера.
— Мне нужны деньги, Кир, — жалобно выдавила она, понимая, что это просто верх наглости и безумия — обращаться с такой просьбой к нему. — Деньги и связи. Чтобы судья закрыл глаза на судимость Жени и дал разрешение на удочерение Насти.
— Только ты можешь мне помочь, Кир, пожалуйста, — умоляла Олеся, мешая Киру сосредоточиться. То, что девица разродилась такой безумной идеей, могло поломать им всю разработку. — Даже не мне, а моей маленькой дочке. Я очень прошу тебя! Я все для тебя сделаю…
— Заткнись, а! — рявкнул он, пытаясь просчитать, во что может вылиться ее просьба, которую он однозначно удовлетворять не собирался.
Во-первых, «отпетая преступница» из нее никакая — она расколется на первом же допросе или через десять минут передумает о своем желании принести напрасную жертву в собственном лице. Во-вторых…
Да нет никаких «вторых»! Все ее предложение — один сплошной бред, даже думать об этом не стоит, а вот что оно может за собой повлечь… Это внушало определенные опасения.
Одно опер понял сразу — сдавать им «любимого» эта конченая шлюха не собиралась! Зато ему рассказать про свое «задание» — могла вполне! Волосы зашевелились у него на затылке, когда он представил, как отреагирует на его «огрех» начальство.
