Екатерина Ивановна поспешила за ней, а Крест переключил внимание, свое и Олесино, на девочку:
— Ну, рассказывай, что ты там видела?
Пока Настя взахлеб делилась своими впечатлениями, во дворе снова появилась сестра Креста. Все в той же недовольной манере она прошагала до калитки и хлопнула ею так, что та, жалобно скрипнув, заскрипела, заново открываясь.
— Куда это она? — глядя ей вслед, спросил Крест. — Не поздновато ли?
— Да дискотека же сегодня, она поздно придет, — принялась оправдываться женщина, и Олеся услышала в ее голосе виноватые нотки.
— Может, не стоит ее отпускать на эти дискотеки? Там же все под градусом, — с тревогой посмотрел на мать Крест.
— Женечка, да как же ее не отпустить? Она же меня и не послушает, взрослая стала, — вздохнула та и тут же постаралась уверить сына: — Но она хорошая девочка у нас, ничего плохого делать не будет. Просто ей общаться хочется, там друзья ее. Возраст у нее такой.
Сын ободряюще улыбнулся матери.
— Я вам постелю в дальней комнате, а Настену с собой возьму, — сказала Екатерина Ивановна после ужина. — А утром мы с тобой к соседям сходим, — обратилась она уже к Насте. — У них кролики есть, цыплятки. Хочешь посмотреть?
— Да-да-да! — радостно захлопала в ладоши девочка. — Мамочка, можно?
— Конечно, — улыбнулась Олеся.
Глубоко внутри в ней снова зажглась искорка теплого счастья, хотя покоя не давала одна мысль.
— Слушай, я, наверное, лезу не в свое дело, но почему Настя так себя ведет? — она осмелилась озвучить вызывавший беспокойство вопрос, когда они с Женей уединились в предбаннике.
— Да, глупая девчонка, — отмахнулся Крест, скидывая с себя футболку. — Не может простить мне того, что я сидел. Не обращай внимания.
— Но тогда это из-за меня?! — моментально сникла Олеся.
Только сейчас в полной мере пришло осознание того, что она натворила когда-то. Она ему жизнь поломала, а он, несмотря на это, так хорошо отнесся к ним с Настей.
— Лесь, хватит, какой смысл сейчас себя корить в том, что было так давно, — прошептал Женя, ласково беря в ладони ее лицо, явно собираясь поцеловать.
Ей так нравилось, как он ее называл. Так нежно, так мягко звучало из его уст ее имя.
— Жень, — она серьезно взглянула ему в глаза, — мне кажется, я тебя люблю.
