Вот так я и жил, постепенно заплывая жирком и замахивая мозг себе и шефу..
Пока в один не очень приятный момент просто потерял сознание от адской головной боли, которую никакие лекарства не смогли облегчить.
Пришел в себя я уже в больнице.
Вердикт неутешителен - опухоль мозга. Неоперабельная. И срок жизни в год.
Отсюда стала понятной и моя необычная память и состояние ярости, ставшей окончательно ледяной.
Признаюсь честно - у меня случилась истерика. Я плакал. И не стыжусь этого. Истерика продлилась ровно три часа. После чего мозг, окончательно перенасытившись эмоциями, перешел в режим анализа. В сознании начали выстраиваться десятки самых безумных идей.
На следующий день я покинул больницу. На губах играла легкая улыбка, а тело слегка трясло от переполняемого меня адреналина.
Мне тогда казалось, что сама реальность слегка подрагивала, противясь резкой смене курса моей жизни.
Я принял уготованную судьбу, и потому решил оторваться напоследок прежде, чем начну воплощать свой план в жизнь.
Первым делом я снял часть заработанных за прошедшие годы денег, отправился колесить по миру. В основном по Европе. Побывал много где. Попробовал тоже... многое. Признаюсь, некоторые вещи мне понравились и заинтересовали, несмотря на свою далеко не признаваемую общественными моральными нормами природу.
Домой я вернулся с выкрашенными в темно-синий цвет волосами, проколотыми ушами, татуировками покрывающими как руки, так и спину. Более того - даже лицо оказалось в татуировках. В зубах была зажата сигара, а одет был в кожаный байкерский прикид. Во дворе стоял самостоятельно собранный багги с прицепом, в котором был в свою очередь зафиксирован мотоцикл.
За прошедшее время жирок сменился мускулами, а также я еще пять раз терял сознание от головных болей.
Мне оставалось около месяца жизни. И его я собирался потратить на улучшение состояния семейных дел.
Рассказав отцу свою идею, я впервые в жизни получил от него по морде лица. За дело. Еще несколько часов ушло на убеждение его в моей правоте. Еще больше - в донесении моих выкладок до остальных членов семьи.
Истерики, крики, плач. Наша небольшая семья всегда стояла за своих горой. Потому моя идея их испугала. Но мои слова брошенные с мрачным выражением лица, сломили сопротивление: "Мне все равно жить осталось всего ничего. Потому я предпочту уйти, зная, что вам ничего не угрожает. К тому же говорят что прийти к Ней с личным кладбищем врагов - вполне достойно. Вот и проверим".
